123 
Тот был уже во внешнем дворе, отдавая последние распоряжения:
– Опустить решетку! Поднять мост! Этрик, проследи, чтобы у арбалетчиков было достаточно стрел. И побольше дров в костры под котлами!
Мгновенно все пришло в движение. Ратники и крестьяне, вооруженные луками, арбалетами и алебардами, побежали на стены. Несколько обитателей долины под командованием воина, упершись в створки ворот, с тягучим скрипом закрыли их, вдвинув брус засова в огромные скобы, а чуть пониже бруса протянули тяжелую цепь, прихватив ее концы замками за металлические кольца в стене. Послышался грохот решетки и скрежет петель поднимаемого моста. Над котлами с закипающей смолой вздымался черный дым. Повсюду слышались команды, лязг оружия, звон доспехов и топот тяжелых сапог.
Стены первого двора были гораздо выше и мощнее более древнего укрепления на скале. Воины складывали у бойниц камни и вязанки хвороста, пока барон торопливо обходил все посты и башни, проверяя, все ли необходимое для защиты налицо.
Не впервые за годы жизни в Нейуорте Анна видела, как Филип руководит подготовкой к осаде. Но сейчас ее волновало другое. Она подошла к мужу и тронула его за локоть.
– Фил, где Кумир?
Он резко обернулся, в голосе звучало бешенство.
– Его больше нет! Случайная стрела вошла прямо в ухо…
Увидев, как дрогнули губы Анны, уже мягче Филип продолжил:
– Когда-нибудь это должно было случиться. Не плачь. Ты леди Нейуорта, а слезы госпожи – дурной знак перед осадой.
Но горло Филипа как будто что-то перехватило. Синие глаза казались почти черными из-за расширившихся зрачков. Он скрипнул зубами, сдерживая бурное дыхание, повернулся и стал торопливо подниматься на стену над первыми воротами.
Анна двинулась через двор. Здесь никого не было, и лишь из коровника доносилось мычание коров, которых забыли подоить. Почти машинально Анна вошла, взяла подойник, присела у первой попавшейся коровы и стала доить ее, но внезапно разрыдалась. Кумир – легконогий, хотя уже и немолодой конь, черногривый, весь в темных пятнах по светлой шерсти, словно барс… У него были умные глаза, красивая сухая голова. Анна любила кормить его с ладони, слышать его ржание, которым он приветствовал ее, когда она бывала на конюшне.
Порой Филип сажал ее в седло перед собой, и они уезжали из замка. Так повелось с первых дней в Нейуорте, когда он показывал Анне ее новые владения, так случалось и потом, когда им просто хотелось побыть наедине. Ибо этот конь почти с самого начала стал существом, которое связало их. Она помнила его еще молодым горячим конем-пятилеткой, на котором Филип выехал из Йорка, она же следовала за ним под именем Алана Деббича. Еще тогда она научилась подзывать Кумира тем же свистом, что и Филип, а когда ее дядя Фокенберг держал их пленниками в Уорвик-Кастл, каждый день ходила на конюшню, угощала любимца присоленным хлебом и ему одному поверяла на ухо свою тайну.
Именно Кумир спас их обоих от погони людей Ричарда Глостера, прыгнув на борт «Летучего», вместе с нею он бедствовал в трюме, пока они плыли во Францию, это за его гриву она цеплялась среди бушующих волн у Бискайского побережья.
Кумир был с ними в Аквитании, он увез от нее Филипа во Франции, но благодаря все тому же Кумиру она узнала, что Филип в Лондоне, в ту пору, когда она еще была принцессой Уэльской… И благодаря Кумиру она нашла Филипа, когда он, израненный, истекал кровью после битвы при Барнете…
Пенистая молочная струя со звоном била в донце. Анна всхлипывала, сидя в полумраке, вдыхая запах парного молока. Во дворе замка слышался негромкий предосадный гул, который теперь она умела хорошо различать. Филип сказал, что никто не должен видеть ее слез… Но они лились ручьем. Хорошо, что никто ее не видит, никто не знает, что она так страдает из-за коня. Ей не верилось, что она больше не услышит знакомого ржания, не увидит, как Кумир встряхивает гривой и нетерпеливо гарцует под седлом. Стрела нашла его. Это должно было случиться…Так сказал Фил…
Анна перестала доить и, закрыв передником лицо, дала волю слезам.
Когда она успокоилась и вышла, в замке царило прежнее возбуждение. Филип приказал, чтобы возле всех деревянных построек расставили бочки с водой, дабы противостоять пожару. Крестьяне суетились вокруг костров, поддерживая огонь, в кузне без устали гремел молот. Анна видела, что многие толпятся на стенах, глядя в долину. Там же был и Филип, уже облаченный в доспехи, но без шлема. Он держал его в руке, а ветер развевал его длинные волнистые кудри.
123 
