191 
А тут – грузовик по Сергиевской, за патронами ли пришёл?
И кто-то первый догадался, крикнул:
– Да он нам и нужен!
Грузовик? Верно! Вот он нам пулемёты и повезёт!
Шофёр – возражать не смеет.
А откуда-то набежало молоди – и лезут красными лентами грузовик обтянуть, и флажок красный утвердить на кабине.
Вот мы и со знаменем. Ну, ну!
А кому – на воротник красный лоскут прикалывают, а кто и на штык наколет. Значит, у нас – различие новое. Весело! (И – ещё отрывней).
А Кирпичников своих кликнул – Орлова, Маркова, Вахова, – и пошли, пошли на мост. Набегом.
Уже и на мосту – а на проспекте сзади стреляют в воздух, не уймёшь.
Туда им, шалоумым, передать им: что делают?
– Что делают? Перестаньте стрелять! Мы все из-за вас погинем!
Там, за мостом, если стоит охрана – подумают, это мы по ним бьём. Лупанут и по нам.
Побежали, побежали по мосту, присогнувшись, в любую минуту упасть на торёный снег, если что.
Бежать, бежать! Победили, победили – а здесь, на мосту, остановиться – и всё кончено. Если не двигаться и новой подсобы не подбуждать – всё кончено, петля!
Вдруг – уткнётся кто в мостовую. Думал пуля? Подымайся, нету!
И – ходом, и – набегом, вот уже и за серединой моста.
И увидели: там, за горбом, солдаты цепью стоят. И пулемёты у них. И ещё – казаки сбоку.
Ну, пропали, тут нас и покосят беззащитно.
И руки вскидывая, Кирпичников, Орлов кричат туда, на заставу:
– Не стреляй! Мы – свои, не стреляй!
Кучка замялась. Нет, теперь уж – бежать. Наше спасенье – только вперёд! (А там подкатит и наш грузовик с пулемётами).
А казаки – расширились, перестроились в короткую лаву, и наезжают медленно.
Эти – шутя порубят.
Хотя ж – не трогали все дни.
– Братья казаки! Мы – за вас! Не трожьте нас!
Медленно наезжают.
Но шашек не вынимают. И не рысят в атаку.
83
Ещё в утренней темноте по пути из казарм два караула от Московского батальона шли со своими командирами рот долго вместе по Лесному проспекту и по Нижегородской, и капитаны Маркевич и Нелидов имели время поговорить.
По раннему вставанью, по невыспанности, по темноте казалось мерзлее, чем было, а Нелидову и отстать от строя стыдно, и шагать со своей полуотнятой ногой тяжело.
В утренней памяти первый встал вчерашний мятеж в Павловском батальоне. Всё время поворот: отчего ж и не у нас? Легла неуверенность и подозрительность к строю солдат, наполовину совсем неизвестных.
Безрадостно.
Несчастные ранения занесли их от прямых, открытых честных боёв в эту сумрачную уличную затиснутость.
А – каковы казаки? 1-й Донской полк был сейчас во всём Петрограде единственная строевая часть – с кадровым, обученным и неизраненным составом. А – как они себя вели? В субботу Нелидову досталось производить дознание об избиении насмерть полицеймейстера Шалфеева у Литейного моста. Сразу открылось, что избиение произошло беспрепятственно благодаря полному попустительству присутствовавшего и наблюдавшего казачьего наряда. Когда же Нелидов поехал в казачье расположение в Михайловский манеж, то они хмуро уклонялись представить свидетелей или отвечать на вопросы.
На углу Нижегородской и Симбирской расстались: Нелидов завёл свою команду в клинику Турнера, уговорясь с Маркевичем, что выходит на подмогу при стрельбе с моста.
Ещё небольшие команды отделились на Финляндский вокзал и к тюрьме Кресты.
А капитан Маркевич вывел свою заставу к мосту.
Его главная задача и вчера и позавчера была: не выпускать толпу по Литейному мосту с Выборгской в центр. Рано с утра ещё никто не шёл, надобности в оцеплении не было. Когда вполне рассвело и с Выборгской возникло движение, стали подтягиваться рабочие, – он поставил оцепление против Выборгской. Но после вчерашнего события в Павловском батальоне и большого неспокойствия также в центре, следовало быть готовым охранять мост и против центра. Не было сил охранять мост по ту сторону или растягиваться по мосту – он расположил своих стрелков и пулемёты с этой стороны, чтобы встретить прорыв, если он произойдёт.
Сменными группами отпускал людей греться в ближний подвал.
Тут на удивленье Маркевича подъехал казачий наряд в четверть сотни, вчера их не было. Вообще-то наряд должен был подчиняться пехотному начальнику, но не очень Маркевич теперь рассчитывал на казачье послушание. Да и загораживать ли было ими мост, если уже известно, что казаки пропустят толпу между собой и под брюхами лошадей.
191 
