56 
Итак, Эйден была скромной и застенчивой в отношениях с другими. Тихая, явно бесцветная девица, которую почти никто никогда не замечал. И в результате она была одинока. Выдавались дни, когда никто вообще не заговаривал с ней, не считая общений, связанных с ее обязанностями. Если бы не ее верная Мег, которая каждый вечер потчевала хозяйку самыми последними придворными сплетнями, Эйден была бы совершенно одинока. Однако несчастной она не была. У нее не оставалось времени на то, чтобы жалеть себя, поскольку двор был слишком интересным местом и так отличался от всего, что она знала прежде. И в конце концов, двор подарил ей мужа.
Конн… Она беспокойно заворочалась в лохани. Конн, который, как она сейчас стала понимать, был человеком гораздо более серьезным, чем представлялось, несмотря на свою репутацию шутника, дебошира. Он очень разумно распоряжался во время их путешествия, с ней обращался уважительно и ласково. Вел себя как подобает взрослому мужчине, хотя был почти на год моложе ее. И уж конечно, он не был похож ни на одного из всех, кого она знала раньше. Эйден начинала понимать, что, хотя она и выбрала самого красивого жеребца во всем табуне, может случиться так, что его будет трудно приручить. Конн не был похож на других мужчин.
— Вода все еще теплая, душечка?
Эйден вздрогнула, сердце ее сильно забилось при звуке его голоса. Она попыталась прикрыть руками грудь, только потом сообразив, что она скрыта водой.
— Вода все еще теплая? — повторил Конн. Он смотрел на нее с внезапным интересом, хотя ему не было видно ничего, кроме плеч, шеи и удивленного лица.
— Д… да, вода вполне приятная, милорд, — запинаясь, проговорила она.
— Хорошо! Тогда я присоединюсь к тебе. Эта прекрасная старая дубовая лохань сделана на двоих.
Он начал срывать с себя одежду, а Эйден плотно зажмурила глаза.
Потом внезапно она открыла их. Скай говорила, что самое интересное находится спереди, потому что там расположен мужской орган. А уж если она решила, что сегодня ночью она отдаст свою девственность мужу, она, образно говоря, должна посмотреть на свой жребий. Она хихикнула, и он с любопытством посмотрел на нее.
— Что тебя забавляет? Предупреждаю, мадам, не вздумай шутить над моими ногами. Они слишком длинные, ручаюсь, но я не похож на цаплю, как осмеливались утверждать некоторые!
— Я рассматривала не твои ноги, — дерзко ответила она и покраснела от своих же слов.
Конн захохотал и сбросил рубашку. Его зеленые глаза заблестели от удовольствия, и он снова поразился, какую умную и в то же время скромную девушку он получил в жены.
— Что же тогда, мадам, так заинтересовало тебя во мне? — поддразнил ее он, склонив набок голову и приподняв одну из своих черных бровей.
— То, что находится между твоими ногами, — откровенно ответила она. — Я закрывала глаза каждый вечер, когда ты раздевался, но Скай говорит, что у мужчин самое интересное находится спереди. Я только подумала об этом… — Она заулыбалась и покраснела.
Он тихо засмеялся, довольный тем, что она проявляет естественное любопытство к его телу. Слишком много девушек изображали притворную застенчивость, когда дело доходило до мужчин. Доказательством этому служили его старшие сестры в Ирландии. Озлобленные женщины с поджатыми губами, осуждавшие Скай и ее жизнелюбие, злобно оговаривающие свою сестру Эйбхлин, монашенку-лекарку, которая, по их мнению, должна была проводить жизнь коленопреклоненной в своем монастыре, вместо того чтобы бродить по стране, врачуя без разбора и богатых, и бедных; эти женщины постоянно бранили его за его веселость и развратный образ жизни, когда он единственный раз приезжал домой из Англии вместе со Скай. Даже его собственная миловидная мать никогда не вышла замуж снова, хотя он знал, что возможностей для этого у нее было достаточно. Однажды он спросил ее, почему она не вышла замуж.
— Никто, — сказала Анна О'Малли, — не мог занять место твоего отца.
Но потом он слышал, как она говорила своей служанке о каком-то настойчивом претенденте на свою руку:
— Я подчинилась учению своей церкви, Бриджит, и подарила мужу детей. Четырех сыновей. Но я не хочу испытывать на себе мужскую страсть. Я никогда не получала от нее удовольствия. Ах, если бы можно было выйти замуж за мужчину и оставаться с ним просто друзьями.
— Да, — согласилась Бриджит, — но не такова природа мужчин, миледи. Они всегда хотят совать свои фитили в тот или иной горшок с медом, а у бедной жены нет другого выбора, как подчиняться.
56 
