144 
— Но не всякая женщина — старая дева.
— Это твой выбор, Абигейл.
— Не хочу, не хочу я быть старой девой, — выдохнула она. — Не хочу, чтобы меня жалели и передавали из дома в дом, от сестер к брату, как вещь какую‑то! Не хочу быть… одинокой.
В голосе ее звучало столько боли, что Роберт невольно съежился.
— В таком случае почему ты здесь одна, в обществе книг? — допытывался он.
Она молчала, и он уже решил, что не дождется ответа, как вдруг…
— Приехала попрощаться, — призналась она.
Страх, безумный страх охватил Роберта. Неужели она решила покончить с собой? Ее смерть… нет, невыносимо! Еще ужаснее, чем возможность его гибели!
Он попытался выбросить из головы ужасные мысли.
— С кем, Абигейл? Или с чем?
— Со своими мечтами, Роберт. Устала желать того, что никогда не сбудется. И привезла с собой книги и журналы, потому что решила оставить их здесь. В надежде, что без них я, возможно, обрету покой.
Покой.
Закаленные солдаты вроде него алкали покоя. Не благовоспитанные леди, никогда не видевшие смерти. Но и Абигейл терзало одиночество, полное одиночество, цена, которую приходится платить за нарушение строгих правил, принятых так называемым обществом. Роберт убивал, выполняя воинский долг, Абигейл потакала запретным желаниям, тайно читая эротику. И за это ее передавали, как вещь, от брата к сестре…
— А твои родители?
— Скончались. У меня есть брат и три сестры, которых я очень люблю. И все меня жалеют. Кроме того, я — самая младшая, и все стараются наставить меня на путь истинный. Знают, что для меня лучше.
Он нежно потер ее сосок.
— Разумеется, не это.
— Не это, — со смешком согласилась она. — Думаю, Уильяма удар бы хватил, если бы он обнаружил мою коллекцию.
— Расскажи о своих родных.
— Мои брат и сестры успели произвести на свет двадцать одного племянника и племянниц. Все они убеждены, что счастье женщины — в удачном браке. И что женщина должна терпеливо исполнять весьма неприятный супружеский долг, чтобы произвести на свет детей. И ты прав: я старая дева вовсе не потому, что испытывала недостаток в поклонниках. Может, жизнь пусть и с уважаемым, приличным, но бесконечно скучным мужем, из тех, что мне постоянно навязывают, бесконечно предпочтительнее одиночества?
У Роберта не было причин ревновать. Откуда взялось желание расправиться со всеми женихами разом?
— И ты вышла бы за одного из этих толстозадых слизняков с напомаженными бачками? — прорычал он. — Мужчину, который велит зачехлить пианино только потому, что его ножки возбуждают… — он снова ущипнул ее сосок, — это?
Абигейл поймала его пальцы и тихо рассмеялась.
— Перестаньте, полковник Коули. Вы уже успели убедить меня в ошибочности подобных мыслей. А как насчет вас? У вас есть родственники?
Возможно, именно облегчение, нахлынувшее на Роберта, побудило его ответить. А может, ощущение ее нежного тела, прижатого к его груди. Или смех, прогнавший мрак. Но что, если ему просто хотелось разделить свое прошлое с женщиной, отдавшей ему так много?
— Четыре брата и пять сестер.
— И все братья — военные?
— Нет.
Он заклинал себя остановиться. Она леди, и совсем иное дело смириться с тем, что он убивал по долгу службы. Но как она воспримет известие о том, что мужчина ее мечты вышел из самых низов?! Но слова сами собой сорвались с языка:
— Последовали по стопам отца.
— Он еще жив?
— И здоров.
— Но почему он не запретил тебе идти в армию? — негодующе вопросила Абигейл.
Роберт невесело усмехнулся:
— Одним ртом меньше. Но ты напрасно гневаешься на него. Очень немногим удается отговорить меня от принятого решения.
— А чем он занимается? Твой отец?
Роберт напрягся, но назад дороги не было. Он уже и так достаточно далеко зашел.
— Уличный торговец. Продает мороженое.
Реакция Абигейл оказалась столь же непредсказуемой, как и поведение в постели.
— О, я обожаю мороженое! — выпалила она, снова превращаясь в малышку, резвящуюся в океанских волнах. — Особенно клубничное!
— Послушайся совета, Абигейл, покупай лимонное или сливочное. Но держись подальше от клубничного.
— Почему?
— В нем нет клубники.
— Есть! Только не целые ягоды, а кусочки.
— Это не ягоды, — сухо сообщил он.
— Тогда что же, позволь узнать? — ехидно осведомилась она.
144 
