37 
– Совершенно верно! – рявкнула она. – Поэтому я и не желаю лгать твоей матери.
– Ты у меня на жалованье или нет?
Блу села прямее.
– Разве? Давай поговорим на эту тему.
– Не сейчас, – отмахнулся он так раздраженно, что она сочла
за лучшее временно замолчать.
Они проехали сначала заброшенную хлопкопрядильную фабрику, почти утонувшую в зарослях, потом ухоженный парк мобильных домов с полем для гольфа и плакатом, рекламирующим вечера караоке по пятницам. То тут, то там, на старом плуге или колесе от телеги виднелись почтовые ящики. Когда Блу надоело рассматривать пейзажи, она решила предпринять еще одну тихую атаку на личную жизнь самозваного жениха.
– Поскольку мы помолвлены, не считаешь, что пора рассказать мне о своем отце?
Его пальцы сильнее, чем следует, сжались на рулевом колесе.
– Нет.
– Я умею делать выводы и соединять разрозненные факты.
– Отсоедини их.
– Это сложно. Как только мне в голову приходит идея…
Он бросил на нее убийственный взгляд:
– Я не желаю говорить о своем отце. Ни с тобой и ни с кем на свете.
Она немного поспорила с собой, прежде чем двинуться дальше:
– Если действительно хочешь сохранить его имя в секрете, не стоит впадать в бешенство каждый раз, когда по радио поет Джек Пэтриот.
Дин разжал пальцы.
– Ты слишком все драматизируешь, – чересчур небрежным тоном бросил он. – Мой отец недолго пробыл барабанщиком в оркестре Пэтриота, вот и все.
– Единственным барабанщиком в группе был Энтони Уилнис. И поскольку он чернокожий...
– Плохо знаешь историю рока, беби. Почти все турне «Юниверсал оуменс» Уиллис просидел со сломанной рукой.
Может, Дин и правду говорит, но Блу почему-то так не думала. Эйприл не скрывала своего рок-н-ролльного прошлого, и Блу видела, как оба они застыли, когда по радио передавали «Прощай, до встречи». От одной возможности того, что Дин может быть сыном Пэтриота, у нее голова шла кругом. Она была влюблена в рок-звезду с десяти лет. И где бы ни жила, всегда таскала за собой его записи и журнальные вырезки с его портретами, вклеенные в школьные тетради. Его песни делали ее одиночество менее мучительным.
Дорожный знак возвестил о том, что они добрались до Гаррисона. Вторая табличка объявляла, что город продается, и потенциальные покупатели могут обращаться к Ните Гаррисон.
– Видел?! – удивленно воскликнула Блу. – Как можно продавать целый город?!
– Не так давно на аукционе в Интернете был продан такой же город, – пожал плечами Дин.
– Да, ты прав. А помнишь, как Ким Бейсингер купила тот маленький город в Джорджии? Я все забываю, что это Юг. Здесь случается много всего такого, чего не бывает в других местах. То есть возможен любой идиотизм.
– На твоем месте я держал бы это мнение при себе, – посоветовал он.
Они миновали похоронный зал и церковь. Большинство домов из рыжеватого песчаника в деловой части города, занимавшей ровно три квартала, выглядели так, словно были построены в начале двадцатого века. На широкой главной улице с двух сторон тянулись диагональные автостоянки. Блу заметила ресторан, аптеку-закусочную, пекарню и магазин подержанных вещей. Чучело оленя с табличкой «Открыто», свисавшей с его рога, охраняло дверь антикварного магазинчика «Чердак тетушки Миртл». По другую сторону раскинулся парк со старыми деревьями, квадратными часами с циферблатами на каждой стороне и чугунными фонарными столбами, увенчанными белыми шарами. Дин остановил машину у аптеки.
Блу не особенно поверила его заявлению насчет жалованья, но сможет ли она найти работу в таком маленьком городе?
– Ты ничего странного не заметил? – спросила она, когда Дин выключил зажигание.
– Странного? Помимо тебя?
– Ни одного заведения фастфуд. Никаких закусочных быстрого питания на шоссе. Ни одного ресторана для автомобилистов. Куда все подевались? Если убрать с улиц машины и не обращать внимания на моды, трудно понять, какой сейчас год.
– Интересно, что именно ты заговорила об одежде, – хмыкнул он, оглядывая ее шорты и майку. – Похоже, ты понятия не имеешь о дресс-коде, который обязателен для новой работы. Или не прочла памятной записки?
– Это дерьмо? Я ее выбросила.
В окне парикмахерской «Барбс трессиз энд дей спа», рядом с аптекой, показалось женское лицо. В страховом агентстве на противоположной стороне улицы из-за плаката, объявлявшего о церковной благотворительной распродаже, выглянул лысеющий мужчина. Вероятно, сейчас в каждом окне каждого дома на этой улице виднеется чья-нибудь физиономия. В таком маленьком городке новость о прибытии столь знаменитого соседа распространилась в считанные минуты.
37 
