221 
— Дай мне добраться до Королевского Молверна, мама, и хоть немного перевести дыхание. Ты же сама сказала, что Алекс приедет не раньше, чем через две недели.
Скай встала и, забрав поднос, нагнулась, чтобы поцеловать дочь в щеку:
— Спокойной ночи, любовь моя. Я так рада, что ты опять дома! — и с этими словами вышла из комнаты.
Приподнявшись, Велвет задула стоявшие рядом с кроватью свечи, оставив одну, чей слабый огонек едва освещал комнату.
«Дома, — подумала она, откидываясь на подушки. — Где он, мой дом? Уже, конечно, теперь не с родителями и не с моим любимым Акбаром в моем чудесном маленьком дворце в Кашмире. Так неужели же мой дом в Дан-Броке с Алексом? Господи, само название звучит как-то грубо. Дан-Брок. Так что же, мое место там? — Она вздохнула. — Мне не надо думать об этом по меньшей мере еще две недели», — решила она и через несколько минут уже сладко спала.
Утром следующего дня Гринвуд был заперт, и вся семья де Мариско отправилась в путь в свое имение рядом с Уорчестером. Джоан О'Флахерти уже была там со своими детьми, чтобы встретить мужа Мурроу и вернувшуюся Велвет. Виллоу и Джеймс вместе со всем семейством, Дейдра, Джон, их дети, Патрик — все соберутся в Королевском Молверне, сказала Скай Велвет.
— А где Робин и Эйнджел? Боже мой! Я даже не спросила о ребенке Эйнджел! Это мальчик?
— Эйнджел родила Робину уже двух сыновей, — рассмеялась Скай. — Первый родился четырнадцатого мая, два года назад. В соответствии с желанием королевы его окрестили Джеффри. Их второй сын, Джон, появился на свет две недели назад, так что они пока не могут приехать в Королевский Молверн. Эйнджел все еще оправляется от родов, а дитя слишком мало для таких поездок. Дейдра тоже родила сына в прошлом году. Его назвали Питер. Но самый большой сюрприз преподнесла Виллоу. У них с Джоном в прошлом году появилась дочь. Маленькая Джоанна.
— У Виллоу еще один ребенок? — удивилась Велвет. — Она же всегда говорила, что пятерых — более чем достаточно. Скай улыбнулась:
— Это и для нее самой сюрприз. Поначалу не было никаких обычных признаков, сопровождающих беременность, и когда она наконец поняла, чем на самом деле было ее «недомогание», то не знала, смеяться или плакать. Как бы там ни было, Джоанна — прелестный ребенок.
— Как счастливы мои сестры, — чуть слышно сказала Велвет. Адам похлопал дочь по руке:
— Не печалься, малышка. У тебя еще будут дети. Скай рассказала ему ночью о маленькой дочери Велвет — Ясаман.
Впервые за многие месяцы Велвет заговорила о своем ребенке. Глядя прямо в глаза отцу, она ответила:
— Я так легко родила, папа. Ей так не терпелось появиться на свет, что она родилась прежде, чем я поняла, что происходит. Большинство жен Акбара ревновали меня, за исключением Иодх Баи, матери наследного принца, и первой жены и кузины нашего повелителя Ругайи Бегум. Они были моими подругами, они-то и помогали мне при родах.
Для Ясаман была приготовлена золотая колыбель, усыпанная драгоценными камнями, в которую ее и положили, когда она родилась. Пришел Акбар, поздравил меня и признал ребенка своим. Затем всех остальных отослали. Мы остались в комнате одни, и Акбар подарил мне вот это. — Велвет протянула руку и продемонстрировала крупный, цвета голубиной крови, рубин, ограненный в форме сердца и вставленный в золотой перстень. — Она очень красивый ребенок, папа. И никогда не была худой, как другие новорожденные дети. Она пухленькая, с ямочками на щеках. Глаза у нее бирюзовые, а волосы — черные как ночь, но потом под солнцем немного выгорели и приобрели рыжеватый оттенок. Она будет очень хорошенькой, могу сказать абсолютно точно. Она всегда поворачивала головку на мой голос или на голос своего отца. Она так хорошо смеялась! О, папа! Я никогда не увижу больше своего ребенка. Я не знаю, как смогу это вынести!
Адам де Мариско прижал руку к груди, так сильно защемило сердце. В детстве он всегда был рядом с Велвет, когда ей нужна была помощь. А сейчас он не мог предпринять абсолютно ничего, чтобы как-то избавить свое единственное дитя от этой ужасной боли. Он поднял ее с сиденья кареты и пересадил к себе на колени.
— Мне так жаль, малышка! Я сделал бы все, что в моих силах, Велвет, чтобы избавить тебя от страданий, но я ничего не могу. — Рыдания сотрясали все его тело, и Велвет, ошеломленная горем отца, наконец-то, после шести месяцев, смогла заплакать сама.
Скай чувствовала, что у нее по щекам тоже текут слезы, и нетерпеливо смахивала их рукой. Хватит и того, что Велвет выплакивает сейчас часть горя из своей души.
221 
