225 
— Она и с нами ведет себя как-то странно, — проворчала Виллоу. — Я сказала ей, что выбрала ее в крестные матери своей маленькой Джоанны, а она не проявила никаких чувств. Все эти дни она скачет сломя голову на этом своем чертовом жеребце с утра до ночи.
Скай ничего не ответила, заметив под окном Велвет, которая вскочила в седло своего ширококостного гнедого и галопом понеслась по аллее. Как объяснить Виллоу, что Велвет сходит с ума по своей дочери, которая всего на месяц моложе Джоанны? Она не может сделать этого. Еще до того, как они приехали в Королевский Молверн, Велвет настояла, чтобы они никому и никогда ничего не рассказывали про Ясаман. Поклясться молчать заставили и Пэнси вместе с Дейзи и Брэном.
— И Алексу? — спросила Скай у дочери.
— Да! Если у меня нет возможности быть вместе с дочерью, зачем Алексу вообще знать о ее существовании? Только для того, чтобы постоянно попрекать меня, мама? Я никогда не скажу ему о ней.
Они добрались до Королевского Молверна, и вся семья радостно приветствовала ее возвращение домой. Они показывали ей своих детей, которыми она должна была восхищаться. Для Велвет это было нелегким испытанием, и Скай от всей души желала, чтобы они все побыстрее разъехались по собственным домам и дали возможность Велвет прийти в себя в тишине и покое. Они же не торопились с отъездом. Велвет нашла свой способ уединения, целые дни проводя в седле, не чувствуя за собой никакой вины за эти постоянные отлучки, зная, что мать ее поймет.
Сегодня она еще больше, чем в обычные дни, стремилась сбежать из дому, а вернее — от своей старшей сестры, которая беспрестанно совала ей своего младшего ребенка, чтобы Велвет понянчила его. Она старалась заставить себя полюбить маленькую Джоанну, которая и на самом деле была прелестна. Но каждый раз, когда она держала племянницу на руках, она едва сдерживала слезы при воспоминаниях о собственной дочери. Сегодня утром она не смогла вынести этого больше и грубо сунула ее матери назад, прикрикнув на Виллоу:
— Она мокрая и меня всю описала с ног до головы! Не давай мне больше ребенка, пока я сама не попрошу об этом. Терпеть не могу, когда меня надо выжимать! — и вихрем выскочила из комнаты.
Сейчас же, проносясь по дороге, с волосами, раскиданными встречным летним ветром по лицу и плечам, Велвет чувствовала, как груз проблем спадает с нее. Пригнувшись к холке, она пришпорила коня, пустив его в галоп, и понеслась с холма на холм, чувствуя себя свободнее, чем когда-либо за прошлые недели. У нее возникло такое ощущение, что она вернулась на пять лет назад, в свое детство, когда она даже не знала или, вернее, не помнила такого имени — Александр Гордон, граф Брок-Кэрнский. Она так спешила вырасти. И почему это дети всегда так чертовски торопятся стать взрослыми, подумалось ей. Детство так коротко. Если бы только дети понимали это, то наслаждались бы каждым мгновением жизни в своем безопасном и невинном мире. Она вздохнула, потом тихо рассмеялась про себя.
Понимание этого, к сожалению, приходит слишком поздно, с возрастом.
Взлетев на вершину холма, она остановила лошадь и, обернувшись, несколько минут смотрела назад, на свой дом. Королевский Молверн. Его назвали так, потому что он был построен для королевы и расположен на Молвернских холмах в уединенной долине между реками Северн и Вье. Отсюда он казался драгоценным камнем в прекрасном окладе. Она думала, что больше никогда не увидит его. В легкой дымке предосеннего дня долина казалась такой пышно-зеленой! Все вокруг дышало тишиной и покоем, которых она не могла бы найти нигде больше во всем мире. Ей будет не хватать всего этого, когда она уедет в Шотландию с мужем.
Тут она краешком глаза заметила какое-то движение на дороге, проходившей у подножия холма, и, взглянув вниз, увидела большую группу людей, направляющуюся к их поместью. По гордо развевавшимся на легком ветерке пледам, пледам цветов Гордонов, даже с такого расстояния она могла определить, что это шотландцы. Он приехал, и она не могла оторвать глаз от открывавшейся ее взгляду картины. Он ехал впереди своих людей. Неожиданно они все остановились, и Александр Гордон бросил своего коня вскачь, заставляя его подниматься по склону холма по направлению к тому месту, где стояла она.
Ужас сжал сердце Велвет, и, развернув своего жеребца, она поскакала куда глаза глядят. Очень скоро она услышала, что он ее нагоняет, приближаясь с каждым стуком копыт. В душе она проклинала себя за то, что позволила захватить ее врасплох. Если бы она встретилась с ним внизу, в долине, она могла бы ускакать от него, но здесь земля была очень неровной и опасной для такой скачки. Стоило ее коню наступить на кроличью нору, и он сломал бы себе ногу, а она — шею.
225 
