55 
По требованию старухи Анна постаралась взять себя в руки. Ее чуть ли не силком прижали к кровати и грубо приказали не дергаться. Но у Анны так дрожали ноги, что она едва могла ими двинуть. И никакие предупреждения не могли подготовить ее к острой боли, пронзившей ее в ту же секунду, когда старуха принялась орудовать своим инструментом. Анна уставилась в потолок, стараясь не кричать, стараясь не задохнуться в новом приступе рвоты, пока повитуха кромсала что-то у нее внутри. Жуткая боль не прекращалась, и постепенно комната поплыла у нее перед глазами. В конце концов Анна не выдержала и провалилась в блаженное беспамятство. Внезапно ее встряхнули, и оказалось, что на лбу у нее лежит мокрая тряпка, а старуха повторяет, что Анна может идти.
– По-моему, я не смогу сейчас встать, – слабо прошептала она.
В комнате застоялась вонь от рвоты, и при виде стоявшей возле кровати посудины со свежей кровью Анна снова чуть не потеряла сознание. Но старуха заставила ее подняться и помогла напялить платье, не желая больше ждать. Анна почти ничего не соображала от боли, слабости и ужаса, а старуха деловито пихала ей между ног какие-то рваные тряпки. Кое-как передвигая ноги, Анна поплелась в ту комнату, где ждала ее подруга. Она с трудом различала лицо Валерии сквозь застилавшую глаза пелену и как-то отстраненно удивилась, что они провели в этом отвратительном доме не больше часа. Валерия смотрела на нее с тревогой и вместе с тем с облегчением. Уж ей-то отлично было известно, что чувствует сейчас ее подруга, – она сама прошла через такое.
– Отведи ее домой да уложи в постель, – велела повитуха, распахнув перед ними дверь.
Им повезло: удалось почти сразу поймать извозчика. Позже Анна как ни старалась, так и не смогла восстановить в памяти их обратный путь в балетную школу. Все, что сохранилось у нее в сознании, – как она без сил повалилась на кровать, с ужасом чувствуя между ног пропитанные кровью тряпки и обмирая от жгучей боли внизу живота, порожденной стараниями самозваной повитухи. Больше Анна не могла думать ни о чем: ни о Николае, ни о потерянном ребенке, ни о том, что с ней сейчас происходит. Она с жалобным стоном скорчилась на жесткой кровати и через секунду потеряла сознание.
Глава 7
Когда Николай навестил ее вечером того же дня, он увидел, что Анна дремлет у себя на кровати, даже не сняв платья. Не имея ни малейшего понятия о том, где она была и что сделала, Николай поначалу обрадовался столь крепкому и здоровому сну, пока не присмотрелся повнимательнее. Черты ее лица заострились и стали мертвенно-бледного цвета, а губы слегка посинели. Николай попытался нащупать пульс – и охнул от ужаса. Он захотел разбудить Анну, но не смог. И испугался еще больше, когда понял, что принял за глубокий сон не менее глубокий обморок. Чутье, обострившееся за годы медицинской практики, заставило Николая откинуть одеяло. Анна лежала в луже собственной крови. Судя по всему, кровотечение началось уже несколько часов назад.
На этот раз он не колебался ни минуты. Поймав кого-то из балерин, Николай велел ей бежать за санитарной каретой, а сам принялся срывать с Анны платье. Она выглядела полумертвой, и невозможно было угадать, как много крови вытекло за это время, но, судя по промокшему насквозь тюфяку, ее было пролито немало. А обрывки тряпок, обнаруженные у нее между ног, говорили сами за себя. Николай понял, что случилось.
– О Господи… Анна… – Он не мог сделать ничего, чтобы остановить кровотечение. Здесь требовалась помощь хирурга, хотя и это не гарантировало, что ей удастся выжить.
В спальню к Анне прибежала мадам Маркова, как только до нее дошла ужасная новость. Ей было достаточно одного взгляда на то, что происходило в этой комнате, чтобы обо всем догадаться. Николай сидел возле кровати Анны, обливаясь слезами и не выпуская ее руки. Но стоило мадам переступить порог, как горе и беспомощность породили вспышку безумного гнева.
– Как вы это допустили? – сурово спросил он у мадам Марковой. – Вы знали об этом? – Его обличающий голос дрожал от ярости и боли.
– Я ничего не знала, – так же яростно парировала она, – и вам наверняка было известно больше, чем мне! Должно быть, она улучила минуту и ушла, когда мы все были в церкви, – горестно добавила мадам Маркова. Она боялась за жизнь Анны не меньше, чем Николай.
– Как давно это было?
– Четыре или пять часов назад.
– Господи… Вы понимаете, что за это время она могла истечь кровью и умереть?!
55 
