20 января

Вчера сыграл первый в этом году спектакль. День выдался удивительно красивый, Москва была действительно златоглавая. Сверкали купола, и в холодное чистое небо поднимались толстые белые клубы пара от теплоэлектростанций. Редко в Москве бывает такая красота. Хотя после месяца тихой калининградской жизни и вдумчивой застольной работы Москва навалилась всей своей тяжестью: гнетущим обилием неприятных лиц с афиш и плакатов и разноцветьем плохой рекламы, которой здесь невыносимое количество и от которой за месяц сильно отвык. Наверное, живущие в Москве люди этого уже не замечают, да и я через пару дней не стану замечать. Но пока давит и бросается в глаза.

Вчера встречался перед спектаклем со своими знакомыми из Перми. В частности, со своей ровесницей, у которой в «Хромой лошади» погибла дочь двадцати одного года. Видно, что моя знакомая живёт сейчас в каком-то другом мире. Она устала от горя и приехала в Москву, вырвалась из города, который постоянно напоминает об утрате. Я видел очень уставшие глаза, она всё оглядывается по сторонам и всё никак не может войти в этот мир, уже позабывший о трагедии. Мы разговаривали, пили кофе, разумеется, ни словом не обмолвились о произошедшем. Но я видел, как человек постоянно уходит в себя и совершенно не понимает, как жить дальше.

Перед началом спектакля вспоминал, как ровно десять лет назад, в двухтысячном, мыкался по Москве в поисках возможности хоть иногда играть «Как я съел собаку», радовался любому случаю и готов был играть для любого числа людей, в любом, даже совсем крошечном зальчике. Прошло десять лет. Я помню, с каким скепсисом и недоверием выслушал слова Ельцина, когда он перед уходом извинялся перед гражданами России. Он просил прощения за ошибки, за неверные действия, за тяжёлые и непонятные годы. Я не особенно верил его словам. А сейчас понимаю, что таких слов мы уже ни от кого не дождёмся. За эти десять лет всё страшно поменялось, и нет у людей, которые руководят сейчас страной, не то что слов или желания извиниться, но и чувства вины за происходящее.

Пока мы пили кофе перед спектаклем со знакомыми из Перми, я постоянно думал, какие могу найти слова утешения, и никаких не нашёл. Я только постарался, зная, что в зале сидит моя знакомая, совсем недавно потерявшая своего ребёнка, сыграть этот спектакль не так трагически, как играл его осенью и в начале зимы. Я хотел, чтобы спектакль прозвучал примиряюще, чтобы в нём было примирение с жизнью и смирение. Но у меня не получилось. Я понял, что мои попытки найти это примирение и смирение звучат ещё более трагично, чем раньше. Я понимаю, что не могу примириться с тем, что происходит в моей стране, и с тем, как живёт моя Родина. И при этом совершенно не знаю, что делать и как об этом говорить. Ну что ж, буду думать, буду искать слова. А ещё – интонацию, чтобы быть точным в сегодняшнем изменившемся до неузнаваемости мире.

24 января

Это уже двенадцатая моя зима в восточнопрусской земле, но такой холодной и снежной не припоминаю. Сибирякам местные морозы могут показаться, пожалуй, оттепелями, но для местных жителей то, что происходит, – сурово. Сегодня ночью, например, было -21 °C! А в моём гардеробе нет ни соответствующей обуви, ни одежды (улыбка). Зато красиво, солнечно, небо голубое… И поскольку во многих старых немецких домах печное отопление – не элемент дизайна, трубы выпускают в небо дым, какой дети обычно изображают, рисуя домики. А по детским представлениям, у дома непременно должна быть труба.

Сыграл в Москве первые в этом году спектакли и поспешил домой. В ближайшие два дня закончу предварительную редакцию пьесы «Осада» и выложу здесь, как и обещал. Правда, с опечатками, ошибками, так как корректура ей только предстоит, но читать можно, да и ошибок с опечатками будет немного.

В четверг произошло тихое, но серьёзное событие: я сыграл в спектакле «Дом», поставленном Иосифом Райхельгаузом в театре «Школа современной пьесы». Эту пьесу мы написали с Аней Матисон, так что, можно сказать, я играл в своей пьесе. Исполнил роль, которую сам для себя выбрал, – персонажа по фамилии Савёлов (это для тех, кто читал пьесу или станет её читать), самого богатого друга главного героя… В чём же заключается событие? Я впервые в жизни играл в актёрском ансамбле, исполняя роль определённого персонажа с социальными признаками и функциями, имеющего имя и фамилию. Да ещё к тому же в спектакле, который поставил другой режиссёр.

  37