Последние отзывы

  11  

В нашем городе общественный туалет в центральном городском парке также называли «белым домом». Туалет этот каждое лето белили, и вход в него украшала колоннада.

Когда папа смотрел или слушал новости, которые меня в детстве не интересовали совершенно, и до меня долетали слова диктора, типа: «…сегодня в Белом доме состоялось…» или «в Белом доме не намерены…», мне было смешно. Для меня-то «белый дом» – было окружённое кустарником небольшое сооружение в городском парке. Этот «белый дом» можно было отыскать даже с закрытыми глазами, исключительно по запаху. А зайти в него можно было, только предварительно глубоко вдохнув в себя свежего воздуха, и потом, войдя внутрь, постараться успеть справить малую нужду, не вдыхая жгучую и крепкую вонь, от которой глаза резало до слёз. Вот только вдохнуть свежего воздуха возле нашего «белого дома» было практически невозможно. Так как многие и многие не решались, не могли себя пересилить и не заходили внутрь, а делали то, для чего к «белому дому» спешили, в близлежащих кустах или вдоль белёных стен.

Далеко не сразу американский Белый дом в Вашингтоне был мною понят как первоисточник всех других «белых домов». Это понимание пришло постепенно, с годами и с информацией. А знание о том, что Белый дом – это резиденция президента Соединённых Штатов Америки, пришло ещё позже. Долгие годы, уже не ассоциируя словосочетание «белый дом» с вонючим туалетом из моего детства, я не имел представления о том, как этот настоящий дом выглядит. Единственно только я не сомневался, что он белого цвета.

Когда же я наконец увидел его на какой-то фотографии в журнале, прочитал под фотографией, что это именно тот самый Белый дом, от которого все остальные взяли своё название, я очень сильно удивился. Удивился прежде всего потому, что он был маленький. Я-то представлял себе нечто большое и фундаментальное.

Помню, какое-то время Белым домом я считал, например, американский Капитолий, когда видел его в каких-то новостях. А что? Я видел большое величественное здание, с колоннами и с куполом, белое. Оно находилось в Америке, и в нём что-то происходило такое, из-за чего его показывали в новостях. Чем тебе не Белый дом? Очень даже! Но настоящий оказался маленьким и каким-то некрасивым, что ли. У нас в южных и приморских городах южные и восточные люди делали и делают себе дома и побольше, и поизобретательнее.

А как, интересно, резиденция президента Соединённых Штатов приобрела это название? Может быть, какой-нибудь поэт его так назвал? Или этим названием президент хотел сообщить нации о чистоте своих замыслов?

Хотя, наверное, всё было проще. Этот вашингтонский Белый дом такой невыразительный, что про него, видимо, говорили так: «Тут недалеко дом построили». А кто-то спрашивал: «Да? Интересно! И какой же дом получился?» – «Какой? Да как вам сказать?.. Белый». Или можно представить себе такой диалог: «Будете идти, идти, а потом справа увидите дом, вы его пройдёте…» – «А какой дом?» – «Какой? А действительно какой? Как бы вам сказать?.. Да белый дом, вот и всё. Не ошибётесь».

Я был удивлён тем, что самый главный белый дом такой, какой он есть. В стране небоскрёбов, в стране гигантских зданий – и вдруг такой маленький дом. При этом название этого небольшого и невыразительного строения знают все жители планеты, у которых есть телевизор, радио или хотя бы возможность читать газеты. Любые газеты. Потому что в любой газете нет-нет, да и напишут что-нибудь про Белый дом. И не про местный, а про тот самый.

Когда же в Нью-Йорке самолёты врезались в два одинаковых огромных здания и все новости были только об этом, я не отрывался сначала от радио, а потом от телевизора, я слушал репортаж за репортажем, а следом смотрел и смотрел выпуск за выпуском. Репортёры, журналисты и дикторы то называли эти здания Всемирным торговым центром, то Башнями-близнецами. Как только я услышал название «Башни-близнецы», я тут же вспомнил две шестнадцатиэтажки, возвышавшиеся над в основном пятиэтажным городом моего детства. Пока я слушал новости о той трагедии по радио, два шестнадцатиэтажных дома так и вставали в моём воображении. Для меня именно они были атакованы, пока я не увидел по телевизору кадры произошедшего.

До того, как эта страшная беда случилась, я и знать не знал, и слыхом не слыхивал ни про Всемирный торговый центр, ни про Башни-близнецы. Когда в каком-нибудь фильме фигурировала панорама Нью-Йорка и Манхэттена, мой взгляд не выдёргивал два этих здания из общего нагромождения гигантских, непостижимо высоких и, тем самым, удивительных домов. Это теперь, когда я смотрю какой-нибудь американский фильм, снятый до трагедии, то есть когда обе башни ещё стояли на месте, я их тут же выделяю из остальных силуэтов манхэттенского пейзажа. Вижу их и сам себе говорю: «Ага! Вот они, родные. Ещё живы. А фильм-то не новый».

  11