37 
Тору никогда не был в той гостинице. Он ничего не знал о жизни людей, живущих на широкую ногу. Он уяснил, что разум и богатство — вещи несовместимые, и тем не менее не проявлял никакого интереса к попыткам усовершенствовать этот мир, а потому совершать революции предоставил другим. Больше всего его не удовлетворяла идея «Равенства».
Тору уже собрался вернуться в комнату, когда прямо к лестнице подъехала машина. В темноте было не очень хорошо видно, но машина казалась знакомой. Тору удивился, увидев выходящего из нее начальника.
Крепко, будто опасаясь, что отнимут, сжимая большой бумажный пакет, начальник с грохотом взбежал по железной лестнице, совсем так же, как делал это на работе.
— А-а, хорошо, что я тебя застал. Я тут принес выпить. Давай за стаканчиком поговорим у тебя в комнате, — начальник говорил громко и уверенно. Тору, напуганный этим неожиданным, странным визитом, попятившись открыл дверь в комнату.
— Да ты аккуратный. У тебя здесь так чисто, — отметил начальник, оглядываясь вокруг, — он по-домашнему уселся на предложенную подушку и принялся вытирать пот.
Дом построили в прошлом году, да и Тору следил за порядком, поэтому казалось, что пыль здесь и не садится. В оконные рамы было вставлено матовое стекло с узором из кленовых листьев, а с внутренний стороны окна прикрывали еще и традиционные японские сёдзи. Стены комнаты были сиреневого Цвета, сделанные из каких-то новых материалов, потолок обшит идеально гладкими досками, входная Дверь с матовым стеклом в бамбуковых листьях тоже напоминала сёдзи, раздвижная перегородка внутри комнаты имела красивый узор.
Тору сказал, что квартира обходится ему в двенадцать тысяч пятьсот иен в месяц, коммунальные услуги двести пятьдесят, и добавил, что половину трат берет на себя компания.
— Одному, наверное, тоскливо?
— Да я спокойно остаюсь один. Ведь на работе я тоже один.
— Это точно, — начальник достал из бумажного пакета квадратную бутылку виски «Сантори», пакеты с сушеной каракатицей, рисовым печеньем и еще чем-то. Предложил за неимением специальных стаканов для виски пить из обычных.
То, что начальник неожиданно появился у служащего дома, да еще с выпивкой, было довольно странно. Разговор, скорее всего, будет неприятным. Тору не имел никакого отношения к финансовым делам, следовательно, приход начальника не мог быть связан с финансовыми ошибками, оставалось думать, что, сам того не заметив, он допустил какую-то чудовищную оплошность. Да еще обычно строгий начальник предлагает ему, несовершеннолетнему, выпить.
Тору решил, что его уволили; профсоюза у них не было, но, с другой стороны, он хорошо знал, что сейчас не так просто найти подростка, который справлялся бы с работой пусть даже и связиста третьего разряда. Немного терпения, и найдется не одно и не два места, куда его возьмут. Тору успокоился и теперь, наоборот, смотрел на начальника с жалостью. Пусть его известят об увольнении — он уверен, что примет это с достоинством. Что бы там ни думал начальник, а Тору был «сокровищем, которое не так легко заполучить».
Отказавшись от виски, которое настойчиво предлагал начальник, Тору сидел в душном углу и только сверкал глазами.
В мире, где ему не на кого было надеяться, Тору построил маленькую ледяную крепость, жизнь в которой не имела ничего общего ни со стремлением сделать карьеру, когда тебя того и гляди затопчут, ни с честолюбием, ни с жаждой денег, ни с любовью. Он никогда не любил сравнивать себя с другими, поэтому не испытывал ни ревности, ни зависти. Он с самого начала отрезал себе путь к примирению с этим миром, а потому ни с кем не ссорился. Предпочитал, чтобы его считали безвредным, добрым и милым белым кроликом… Потеря работы — это такой пустяк.
— Несколько дней назад меня вызвали в главный офис в Иокогаму, — начал начальник и для храбрости выпил. — Думаю, в чем дело, поехал, а там говорят, что вызывает сам президент. Я в панике. Думаю, что случилось, стыдно сказать: ноги дрожали, когда шел к нему в кабинет. Смотрю, президент улыбается, предлагает садиться. Решил, что говорить о плохом не будет. Оказалось, что меня этот разговор никак не касается. И что ты думаешь? Речь шла о тебе.
Тору удивленно вскинул брови. Шел какой-то необычный, непостижимый разговор. Во всяком случае, об увольнении пока не говорили.
— Да, разговор был какой-то странный. По словам одного знакомого, которому наш президент очень обязан, есть человек, который хочет тебя усыновить. И меня выбрали посредником, сказали, чтоб я обязательно тебе это сообщил. Такая честь, когда тебя просит сам президент. Значит, доверяют. И у того, кто доверяет, есть глаза — он понимает, что делает.
37 
