Особенно,... 
6 
Чему еще научилась она за этот год, живя в городе на берегу Индийского океана? Дед был приверженцем старых взглядов на место женщин в обществе и относился к внучке со всей строгостью. Правда, он исполнял любое ее желание, но в то же время не давал забыть, что ей, существу женского пола, раз и навсегда отведена второстепенная роль в его жизни, так же как его жене и дочерям. Вот Кейт того периода, какой она себя помнит: юная, хрупкая, как камелия, девушка с молочно-белой кожей и густыми каштановыми волосами, в льняном белом вышитом платье – воплощение такой притягательной женственности, что молодые люди, окружавшие ее, дав волю воображению, не могли оторвать от нее глаз. Она обмахивалась шелковым вышитым веером, изящно вращая кистью, как ее учила старая нянька, а юноши, которые должны были испрашивать разрешения деда даже на то, чтобы разговаривать с Кейт, сидели полукругом в плетеных креслах и наперебой расточали ей комплименты. Шел 1948 год. Она пользовалась огромным успехом в Лоренсу-Маркише – отчасти потому, что ей, англичанке, как она ни старалась, трудно было следовать нормам, которые дед считал идеалом; отчасти потому, что сочетание коротких рыжеватых волос с карими глазами было редкостью в краю знойных сеньорит; а отчасти потому, что при нетерпимости деда к любым вольностям поведение Кейт и высказываемые ею взгляды производили порой впечатление тонко рассчитанной, ловкой игры, которая расценивалась в колонии как скрытый вызов дедовым установлениям.
Вернувшись в Англию, Кейт снова и снова переносилась мыслями в тот далекий город, окутанный тяжелой испариной и полный загадок; одной из них была бабка Кейт, которая – если деда не подводила память – до конца дней осталась дочерью своего народа. Признанная красавица, прекрасная мать, великая искусница по части кулинарии, обаятельнейшее существо без единого недостатка… Возможно, так оно и было, однако все эти дифирамбы возымели неизбежное обратное действие, и Кейт вернулась из Португальской Восточной Африки, горя желанием поступить в университет на факультет романских языков и литературы. Она успешно сдала вступительные экзамены и, став студенткой, переехала жить в Оксфорд. Вскоре она встретила Майкла, который, после войны и учения урывками – на то и на другое ушло в общей сложности десять лет, – только теперь начинал свою карьеру. Она переселилась к нему, и они с энтузиазмом вступили в Первую фазу, как они сами называли первые годы совместной жизни.
Если бы не замужество, могла бы она стать чем-то выдающимся в своей области? Преподавателем университета, например? Женщины как будто не так уж часто становятся профессорами. Впрочем, подобные мысли почти не посещали ее: она была довольна своей долей, и дети не были ей в тягость. Кроме того, и муж держал ее в курсе своих интересов, знакомил с интересными людьми. Иногда она делала переводы для него или для его коллег. Однажды даже перевела с португальского целый роман, что, правда, принесло ей не так много денег, зато немало похвал. Она встречалась с людьми из всех стран мира, особенно с тех пор, как дети повзрослели и стали привозить домой своих друзей и приятелей, разбросанных по белу свету.
Если бы не замужество… но, бог ты мой, какой же непроходимой идиоткой надо быть, чтобы отказаться от семьи ради романских языков и литературы!.. Майкл и Алан Пост налили себе еще по чашечке кофе и ждали, что скажет Кейт. А Кейт между тем была на грани паники. От сознания этого она разволновалась еще больше. Глупо и нелепо так страшиться. И чего, собственно? Она бы никому не призналась, даже Майклу, но когда перед ней встал вопрос о работе, самой обыкновенной и вполне в пределах ее возможностей – к тому же, по всей видимости, ненадолго, – она почувствовала себя как узница, которая долгое время провела в заточении и которую поутру ожидает свобода.
– Но я не представляю себе, как это получится, – пробормотала она. – Ведь Тим будет наезжать домой время от времени.
Она заметила, как муж сжал губы: частые разговоры, о Тиме не привели супругов к согласию. Майкл считал, что его младший сын слишком засиделся под крылышком матери. Кейт же, признавая, что сын действительно немного избалован, отнюдь не считала, что положение нужно исправлять таким варварским способом: «Вышвырнуть из дома и пусть сам барахтается». То есть как это вышвырнуть? Куда? В чем мальчик провинился, чтобы применять к нему такие крайние меры? Дуется, грозится убежать, ненавидит порой родителей, но ведь через это проходят все дети, только каждый по-своему. Кейт была убеждена, что если она и отдает предпочтение Тиму, то лишь потому, что муж бывает несправедлив к нему; у Кейт были свои взгляды на воспитание мальчика, и она защищала их как в семейном кругу, так и вне его.
6 
