46 
— Ох, Клемент, ты слышал, что случилось с бедным Лукасом?
— Нет, а в чем дело?
— Его ограбили, кто-то пытался украсть его бумажник… Он ударил этого негодяя, и теперь он в больнице, тот вор, а не Лукас. Какой же он смелый, правда? Его ведь могли убить. Все это сообщили в вечерних газетах.
Клемент поблагодарил Луизу за то, что она сообщила ему такую новость. Он опустился на стул, удержавшись от желания выйти и купить вечернюю газету. Он продолжал неподвижно сидеть, глубоко и взволнованно дыша. Очерненный клеветой, ужас происшедшего стал казаться еще более зловещим. Нет, это немыслимо, невероятно, непостижимо…
— Лукас безумен, — громко произнес Клемент и вспомнил, что кто-то уже высказывал однажды такое мнение.
Но даже сейчас, и особенно сейчас, он не думал, что Лукас на самом деле сошел с ума. Глаза Клемента наполнились слезами, их горячие ручейки обожгли щеки. Почему он плачет? Разве не принесло ему облегчения известие о том, что Лукас жив и, по-видимому, вполне контролирует ситуацию? Неужели ему хотелось узнать, что Лукас покончил с собой и лежит у себя в гостиной, возможно, возле стола, уже не видя, как заполняет комнату сумрак этого летнего вечера? Клемент вновь подумал, что надо бы съездить и повидаться с братом, но так и не решился. На него навалилась ужасная усталость. Позже, в тот же вечер, ему позвонил Беллами.
— Ты знаешь о Лукасе? — спросил он.
— Да, конечно.
— Разве он сообщил тебе, что собирается отсидеться в тайном месте? Мне казалось, тебя не было дома.
— Нет, этого не знаю. Я выходил.
— Он говорит, что покинет на время свой дом и снимет какую-нибудь тайную квартиру в Лондоне, чтобы избежать внимания прессы.
— Спасибо, что ты сообщил мне.
Дальнейшие новости о брате Клемент узнавал только от друзей и знакомых, пересказывающих ему сообщения из газет, сам Клемент в них даже не заглядывал.
В газетах описывался судебный процесс: обвинение в «чрезмерной жестокости», «неоправданных подозрениях», краткое похвальное упоминание о «смелых действиях» Лукаса в опасной ситуации. Далее следовало сообщение о том, что его «противник» умер, не приходя в сознание, и в итоге все это дело окончательно заглохло. Лукас продолжал упорно скрываться, порождая тем самым массу тревожных мыслей у искренних доброжелателей, считавших его членом «почти семейного круга».
— Почему это вообще могло произойти?
— Ты прекрасно понимаешь причину, — Голос Лукаса прозвучал холодно и решительно, — Почему Каин убил Авеля? Почему Ромул убил Рема? Мне всегда хотелось убить тебя, с того самого момента, как я узнал о твоем существовании. Давай не будем попусту тратить время на очевидные побуждения.
— Да, но побуждения не равносильны действиям… Не я виноват в том, что появился на этот свет… И я никогда не испытывал к тебе враждебных чувств, всегда делал то, что ты хотел, то есть всегда старался угодить тебе… Я отношусь к тебе с искренней симпатией, люблю тебя, ведь ты же мой брат.
— Несомненно, это твоя импульсивная натура побудила тебя произнести столь пустые слова, — заявил Лукас, — Гораздо более могущественные, более жестокие и более реальные силы, не сравнимые с твоим легковесным пустословием, предопределили причины того, не случившегося события. Отлично, теперь все прояснилось, и мы можем предать прошлое забвению.
— Ничего себе отлично! Я должен признать реальность каких-то сил, хотя мне непонятно, почему они способны так завладеть человеком… Но я не осознаю эту ситуацию в целом, то есть всего случившегося. Что ты делал после того, как отослал меня, зачем ты остался там? Я хочу узнать.
— Как же ты беспомощен и наивен. Неужели ты сам ничего не соображаешь? Тот человек был еще жив. На мне лежала ответственность за его травму. Надо было позаботиться о том, чтобы он получил быструю медицинскую помощь.
— Ты же мог просто убежать и сообщить, что нашел раненого человека.
— Я уже сказал, что ответственность лежала на мне. И мне пришлось позаботиться о нем.
— Ладно. Но ты никому не сообщил обо мне о том, что я тоже там был и…
— Естественно, не сообщил. А зачем? Это было мое дело. И я не собирался подвергаться двойному наказанию!
— Двойному?
— Да, за неудачную попытку убить тебя и за убийство случайного прохожего.
— Ты сказал, что ударил его зонтом. Но у тебя же не было с собой зонта.
— Верно, зато у тебя был.
46 
