ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Мода на невинность

Изумительно, волнительно, волшебно! Нет слов, одни эмоции. >>>>>

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>




  97  

– Яйца?

Изможденный человек попытался шикнуть на нее, но она пронзительно завизжала:

– Яйца!

Это слово ударной волной разлеталось во все стороны, сотрясая полуденное безмолвие.

– Яйца!

Из канав вылезали безрукие сироты.

– Яйца!

По мостовой стучали клюками старухи.

– Яйца!

В бездверных дверных проемах появлялись мужчины с ввалившимися от голода глазами.

– Яйца!

Статую окружило зловещее сборище. Госпожа Хохлатка попыталась разрядить обстановку:

– Что вы, что вы, не нужно…

Толпа заволновалась – на госпожу Хохлатку налетел ураган гула, ропота и жадно протянутых рук и унес ее корзину прочь. Толпа взревела. Госпожа Хохлатка в ужасе закудахтала, видя, как ее яйца катятся во все стороны и превращаются в размазанное по земле месиво из скорлупы, желтка и белка. Госпожа Хохлатка захлопала крыльями и поднялась над толпой – она не летала с тех пор, как была желторотым цыпленком, и ей удалось продержаться в воздухе лишь считаные секунды. Единственным местом поблизости, которое могло бы сойти за насест, оказались похожие на велосипедный руль усы любимого главнокомандующего. Толпа наблюдала за ней, охваченная благоговейным страхом.

– Она взлетела! Эта дама взлетела!

Лишь немногие еще дрались за ошметки раздавленных яиц. Остальные глазели на госпожу Хохлатку. Какой-то малыш первым произнес это вслух:

– Никакая она не дама!

– Я безусловно дама! – негодующе возразила госпожа Хохлатка.– Мой отец был королем курятника!

– Дамы не летают! Это курица!

– Я – дама!

И вдруг – слово охватило голодный город, как греческий огонь охватывает колючие кустарники Коринфа. Не «дама», не «курица», а:

– Курятина! Курятина! Курятина!

***

Госпожа Сасаки наливает суп мисо из кастрюльки в стоящую передо мной глубокую лакированную тарелку. Рыба-коиваси и кубики тофу. Андзю любила коиваси – наша бабушка всегда подавала ее именно так. Паста из соевых бобов кружится на дне тарелки, словно оседает взбаламученный ил. Желтый маринованный дайкон, рисовые шарики с лососем, завернутые в листья водорослей. Настоящая домашняя еда. У себя в капсуле я живу на тостах и йогурте, да и то если встану пораньше, такие же вещи готовить слишком хлопотно. Я знаю, что должен бы умирать от голода, но мой аппетит все еще не проснулся. Я ем, чтобы не огорчить госпожу Сасаки. Когда бабушкин пес Цезарь умирал, он ел, чтобы просто не огорчать ее.

– Госпожа Сасаки, я могу вас спросить?

– Догадываюсь, что тебе интересно.

– Где я?

Она передает мне тарелку.

– Ты не спросил у Бунтаро?

– Вчера я не мог собраться с мыслями. Совсем.

– Что ж, ты в доме моей сестры и зятя.

– Они – та пара на фото в ракушечной рамке, что висит над факсом?

– Да. Я сама сделала этот снимок.

– А где они сейчас?

– В Германии. Ее книги там очень популярны, поэтому издатель устроил ей литературное турне. Ее муж изучает европейские языки, так что, пока она исполняет свой писательский долг, он роется в университетских библиотеках.

Я прихлебываю суп.

– Это здорово. Так она писатель? Это она работает на чердаке?

– Ей больше нравится, когда ее называют «рассказчицей». А я все думала, сумеешь ли ты найти кабинет.

– Но ведь это ничего, что я туда забрался? Я, э-э, даже начал читать рассказы, которые нашел на столе.

– Не думаю, что моя сестра стала бы возражать. Непрочитанные рассказы – не рассказы.

– Ваша сестра, наверное, особенный человек.

– Доешь-ка рисовые шарики. Почему ты так считаешь?

– Из-за этого дома. Мы в Токио, но кажется, что вокруг лес Кофунского периода[104]. Ни телефонов, ни телевизора, ни компьютера.

Когда госпожа Сасаки улыбается, ее губы складываются бантиком.

– Я обязательно ей передам. Ей это понравится. Моей сестре не нужен телефон – видишь ли, она глухая от рождения. А мой зять считает, что этому миру нужно меньше коммуникации, а не больше.

Госпожа Сасаки берет апельсин, режет кружочками на деревянной доске и выжимает сок для приправы. Садится за стол.

– Миякэ-кун, я думаю, тебе не стоит возвращаться в Уэно. У нас нет доказательств того, что те люди или их сообщники хотят тебя найти, но у нас нет и доказательств того, что они этого не хотят. Мне кажется, что рисковать нельзя. Ведь в пятницу они знали, где тебя найти. На всякий случай я позаботилась, чтобы твое личное дело в Уэно затерялось. Думаю, тебе надо тихо посидеть здесь до конца недели. Если кто-нибудь будет расспрашивать про тебя в «Падающей звезде», Бунтаро скажет, что ты уехал из города. Если нет – на горизонте чисто.


  97