... 
412 
Стоял октябрь, и Рим уже находился совсем рядом. Агенты Цинны сообщали ему, что в городе паника, что Октавий написал Помпею Страбону, умоляя того прибыть и стать на его сторону; и — что самое удивительное — не кто иной, как сам Гай Марий высадился на побережье Этрурии в местечке Теламон, примыкающем к его собственным огромным поместьям. Последняя новость привела Цинну в восторг, особенно когда информаторы дополнили ее известием о том, что жители Этрурии и Умбрии вливаются в ряды сторонников Мария, который двигается по | Аврелиевой дороге по направлению к Риму.
— Прекрасные новости! — сказал Цинна Квинту Серторию. — Теперь, когда Гай Марий вернулся в Италию, все будет сделано за считанные дни. Поскольку ты знаешь его лучше, чем мы, найди его и расскажи о нашем расположении. Попытайся также выяснить его собственные планы. Собирается ли он брать Остию, или же он обойдет ее и направится прямо на Рим? Постарайся уверить его в том, что если бы я мог, то соединил бы наши армии на ватиканской стороне реки. Я не собираюсь пересекать с войсками священную границу города и подражать в этом Луцию Сулле. Найди его, Квинт Серторий, и передай, как я рад, что он снова в Италии! — Цинна подумал и добавил: — Скажи также, что каждый запасной комплект доспехов, который у меня появится, я передам ему.
Серторий нашел Мария возле небольшого местечка Фрегены, в нескольких стадиях севернее Остии; и если туда он доехал весьма быстро, то назад помчался с бешеной скоростью. Квинт Серторий ворвался в маленький дом, который Цинна отвел под свой временный командный пункт, и затараторил прежде, чем удивленный Цинна открыл рот для приветствия.
— Луций Цинна, умоляю тебя, напиши Гаю Марию и прикажи ему распустить своих людей или передать их под твое командование. — Лицо у Сертория было перекошенным. — Прикажи ему вести себя как частному лицу; прикажи ему распустить армию; прикажи ему вернуться в свое поместье и, подобно другим частным лицам, дожидаться там исхода событий.
— Что с тобой стряслось? — спросил Цинна, едва веря собственным ушам. — Как ты можешь говорить такие вещи? Гай Марий для нас крайне необходим! Если его войска займут передовые позиции, то мы просто не сможем потерпеть поражение.
— Луций Цинна, это Марий не сможет потерпеть поражение, я не ты! — вскричал Серторий. — Говорю тебе искренне и со всей ответственностью: если ты позволишь Гаю Марию принять участие в этой борьбе, то пожалеешь о том, что сделал. Это не будет победой Луция Цинны. И не Луций Цинна окажется во главе Рима, а Гай Марий! Я только что видел его и говорил с ним. Он стар, он ожесточен, он не в себе. Прикажи ему вернуться в его поместье как частному лицу, умоляю тебя!
— Что ты имеешь в виду, говоря, что Гай Марий «не в себе»?
— Только то, что сказал. Он сумасшедший.
— Мои агенты, которые находятся рядом с ним, утверждают нечто прямо противоположное, Квинт Серторий. Они уверяют, что Гай Марий все прекрасно организовал, как, впрочем, и всегда. Он отправился к Остии, имея великолепный план. Почему же ты говоришь, что Марий свихнулся? Он невнятно разговаривает? Бесится или бредит? Мои агенты не так близки с ним, как ты, но они наверняка бы заметили какие-то признаки помешательства. — Цинна был настроен крайне скептически.
— Он не бесится, не бредит и разговаривает внятно. Он также не забыл, как командовать армией. Но я знаю Гая Мария с семнадцати лет. И теперь я говорю тебе, что это не тот Гай Марий, которого я знал! Я же сказал: он стар, ожесточен и жаждет мести. Он совершенно одержим предсказанием Марфы. Ты не можешь доверять ему, Луций Цинна! Он покончит с тобой, как только Рим будет захвачен, и сделает это во имя собственных целей. — Серторий передохнул и продолжал: — Марий-младший просил передать тебе то же самое. Не давай его отцу никакой власти, он сумасшедший!
— Я думаю, что вы оба преувеличиваете, — заметил Цинна.
— Ошибаешься.
Цинна с сомнением покачал головой.
— Подумай, Квинт Серторий! Мне нужен Гай Марий! Если он настолько стар и утратил рассудок, как ты говоришь, то какую угрозу он может представлять для меня или Рима? Я возложу на него проконсульские полномочия и чуть позднее добьюсь, чтобы Сенат утвердил их, а затем использую его — он будет прикрывать меня с запада.
— Ты пожалеешь об этом дне!
— Ерунда, — заявил Цинна, принимаясь писать.
Серторий постоял какое-то мгновение, смотря на его склоненную голову, потом повернулся и вышел.
412 
