Лёгкий, ненавязчивый романчик 
73 
Черные люди дивились, гадали, а вечером увидели, как эти деревянные куклы в нелепых одеждах вытянулись, опустив руки и прижав их к туловищам, и принялись издавать какие — то звуки. Ну, пением это, конечно, никто бы не назвал. Никакого ритма, просто воют, как голодные гиены.
Однако лошади наводили на размышления. Черные люди увидели лошадей впервые. И быки, толстые олени с маленькими рожками. И ружья, которые могли убить на большом расстоянии. Смех сменился раздумьем. Потом пришел страх.
От колонны отделились делегаты, запросили разрешение на пользование землей, получили его. Понятие собственности на землю не проникло еще в сознание черных. Земля принадлежит себе самой, содержит животных и людей; она насыщена Великим Духом — источником всей жизни.
Прошло совсем немного времени, и черные люди обнаружили, что земля уже не принадлежит сама себе, что ее отняли, что их согнали с охотничьих угодий, прогнали, как животных. И обращались с ними эти белые с презрением и холодностью, которых черные не могли понять. «Примитивные» расы так же не могли понять такого обращения, как и причин эпидемий, вымирания целых деревень от болезней, занесенных белыми «носителями прогресса и цивилизации».
Шаманы их и старейшины не могли прийти к согласию относительно того, чем это все чревато. Надо драться за возвращение потерянного, конечно, надо. Вторжение белых нарушило естественное течение событий, пагубно сказалось на интуиции черных людей. Как воевать? Когда? Где? И главное — зачем? Ведь земля велика, места на всех хватит. Но нет, пришлые белые уже везде сунули свои длинные мертвые носы.
Ущемленные черные, видя, что скоро у них вообще ничего не останется, восстали. «Передовая культура» захватчиков позволила им утопить восстание в крови, подавить его жестоко и беспощадно.
Следует особо остановиться на холодной неприязни, ощущаемой белыми в отношении к черным с самого начала и до самого конца, когда их вышвырнули вон — но за этот исторически краткий период они успели уничтожить культуру порабощенных. Это необъяснимое отвращение многократно описано как черными, так и белыми, ибо не все белые презирали черных, находились и такие, которые ими даже восхищались. С точки зрения большинства их соплеменников, эти нетипичные белые, были разумеется, отщепенцами, предателями собственной расы.
Возможно, одна из лучших иллюстраций этого феномена представлена в работе местного эксперта, социолога и антрополога Марселя Пруста. Служанке зажиточного семейства велено приготовить на ужин птицу. Она гоняется за будущим ужином по двору, восклицая в адрес жертвы: «Дрянь, дрань, сучье вымя!..» — и тому подобное, пока наконец птица не схвачена и не казнена.
Аналогично и начинающий пыточных дел мастер, оказавшись лицом к лицу с человеком, о котором ему ничего не известно, кроме того, что перед ним враг, видит лишь стоящее (сидящее, лежащее, подвешенное) беспомощное существо, подобное ему самому. Что же делать? Разогреть себя, представив жертву последней мразью, осыпав ее градом ругани. Очень скоро перед ним и оказывается последняя мразь, не достойная никакого сожаления, и пора приступать к работе. Можно представить этот процесс как пошлину, взимаемую любовью к ближнему (ВС) с тех, кто еще не успел полностью оскотиниться.
Так же и завоеватели, прежде чем отобрать для своих хозяев не принадлежащие им земли, клеймят их обитателей как грязную мразь, тупиц, жестоких коммунистов, жестоких фашистов, жестоких капиталистов, негроложцев, белую шваль и так далее, по потребности.
Вряд ли припомнит история Шикасты, чтобы народ или раса одних джентльменов или шевалье захватила страну или территорию других мудро управляющих этой территорией или страной, приятных завоевателям сеньоров или кабальерос.
Жестокие белые варвары, хлынувшие на Первый Южный Континент, использовавшие самые подлые приемы, хватавшие все, до чего только способны были дотянуться, не могли с высоты своей просвещенности общаться с отсталыми негритосами иначе, как напялив маску высокомерного презрения.
Под стать завоевателям и религия Северо-Западных Окраин: самая лицемерная, самая негибкая религия Шикасты, часто насаждаемая силой среди людей, ощущавших полную гармонию с природой и с одухотворенными силами ее. Проводники этой религии, лишенные способности сомневаться в своей правоте, распространяли свою веру с жестокостью, иногда превосходившей зверства войск. В довершение зла некоторые из миссионеров отличались личной храбростью и самоотверженностью, жаждой самопожертвования. Они тоже оказались жертвами этой религии, что отнюдь не облегчает работу хронистов и иных исследователей.
73 
