Особенно,... 
83 
Бену всегда казалось, что Джеймс изрядно преувеличивает провинциальность Бостона, но сейчас он все больше и больше убеждался в том, что его брат не так уж далек был от истины. Неожиданно для себя он преисполнился благодарности судьбе за то, что она послала ему Роберта.
Бен посмотрел на свои руки – пальцы нервно подергивались. Такое случалось с ним в детстве, когда он стоял перед коробкой с долгожданным подарком и сгорал от нетерпения открыть ее. Но сейчас никакая дрожь тела не могла заглушить ту безудержную радость, которая теснила и распирала его грудь: радость встречи с тем неизвестным и желанным, что воплощал собой Лондон.
Корабль бросил якорь в лье от Лондона, оказалось, начался отлив. Пальцы Бена от нетерпения сводила судорога. На горизонте запечатлелась мечта его жизни – Лондон. Картина города впечатляла и поражала. Лондон простирался, занимая всю северную и восточную части горизонта. Дома стояли так плотно прижавшись друг к другу, что Бен не мог разобрать, где заканчивается одно здание и начинается другое. И только шпили церквей – Бен насчитал их не менее двух десятков – вырывались из густой массы строений. На фоке бледно-лилового неба они были похожи на пальцы проповедников, которые отделились от многотысячной толпы и указывали этой толпе путь к Богу.
Над этими двумя десятками гигантов возвышался величественными куполами поистине невиданный доселе исполин. Роберт назвал его собором Святого Павла. На правом берегу Темзы виднелись громоздкие силуэты ветряных мельниц. Не менее пяти этих нелепых монстров стояли совсем рядом, и было слышно, как их огромные колеса лениво поскрипывают, повинуясь прихоти вечернего ветерка.
На севере небо пламенело, и оттого казалось, что ночь поглотила землю наполовину, будто не хватило сил на все земное пространство. В этом было нечто сверхъестественное. В каком-то смысле это свечение мнилось Бену куда более странным, нежели все колдовские чудеса Брейсуэла.
Неожиданно ему в голову пришла мысль: распространению именно этого света Брейсуэл и пытается помешать. Может быть, он боится, что все города, подобно Лондону, своим светом начнут теснить мрак ночи и вместе с ним все те ужасы, которые этот мрак порождает.
– Восхитительная картина! – произнес стоявший рядом Роберт. – Несколько лет назад здесь было не так светло. – Он заговорщически посмотрел на Бена. – Давай возьмем лодку и поплывем к берегу. Что время терять?! Каких-нибудь два часа – и мы в городе.
– Украсть лодку! – воскликнул Бен и, будто желая закрыться от греха, угрожающего проникнуть ему в душу, прижал сжатые в кулаки руки к груди. – Ни за что на свете. Можно попросить, хотя…
Огни «Беркшира» остались где-то позади и затерялись среди тысячи таких же огней. Здесь, у основания Лондона, река сама превратилась в густонаселенный город: фрегаты и торговые корабли, как церкви и соборы, возвышались над своими собратьями, мачтами, словно шпилями, вздымаясь к небу. Баржи на паровых двигателях и прогулочные суденышки, подобно кабачкам и тавернам, зазывали народ повеселиться. Плавучие дома и шлюпки теснились со скромностью незатейливых лачуг, робеющих перед лицом крепких и мощных строений. По закоулкам этого плавучего городка они пробирались навстречу сверкающему огнями большому городу, а вокруг то вспыхивала, то затихала иноязычная речь: говорили на голландском, французском, испанском и еще каких-то языках, Бену совершенно незнакомых.
– Что мы скажем, когда причалим к Тауэру? [20] – спросил у Роберта Бен, сильно налегая на весла.
– Ничего не будем говорить. Они подумают, что у нас есть разрешение сойти на берег. А когда разберутся, что у нас его нет, мы будем уже очень далеко, где-нибудь на Флит-стрит. И вообще мы никому ничего плохого не делаем. Лодку вернут нашему капитану, у нее же на борту написано – «Беркшир». Все просто и ясно как божий день.
– Да, кажется, все складно выходит, – согласился с ним Бен.
Где-то за час до полуночи Бенджамин Франклин вступил в город своей мечты, город большой науки. Над ним возвышался Тауэр. Он был всем сразу: и величественным замком, и страшной тюрьмой, и монетным двором. Средневековая крепость была залита светом алхимических фонарей.
За Тауэром раскинулся безбрежный океан света, населенный тысячами и тысячами человеческих существ, среди которых Бену предстояло разыскать одного-единственного нужного ему человека – сэра Исаака Ньютона.
83 
