Последние отзывы

  140  

По возвращении из Силезии, Черноморский казачий полк, распоряжением князя Волконского 30 июля 1814 года, из Владимира на Волыни возвратился в Черноморию.^[227]

После бегства Наполеона с острова Эльбы атаман Бурсак получил из Вены, чрез управляющего военным министерством князя Горчакова, от Императора Александра 1,9 марта 1815 года, следующий рескрипт:

«По предстоящей надобности в Иррегулярных войсках для армии, к действию против неприятеля назначенной, повелеваю вам снарядить немедленно пять исправных и доброконных полков Черноморского войска и отправить их на границу Нашу к Радзивиллову, а Мне донести, когда они на сей пункт прибудут, дабы можно было встретить их в свое время предписанием о дальнейшем следовании. Не зная, может ли войско Черноморское, при содержании своих кордонов, отделить в армию назначаемые пять полков. Я оставляю на ваш произвол выслать их столько, сколько местные обстоятельства позволят вам, — надеясь, что по усердию к службе и общему долгу, сами вы не удержите излишних людей в домах, а доставите случай храбрым черноморцам отличить себя на том поприще, где сотоварищи их столь отлично служили уже в прошлую кампанию».

Атаман Бурсак приказал изготовить четыре сборных конных полка; более он не мог выслать без ослабления Кубанской границы от нападения горцев, — о чем, для доклада Государю, Бурсак 11 апреля донес князю Горчакову.

Собранные полки 10-го мая выступили в поход, под командою подполковника Дубоноса, направляя путь к местечку Радзивиллову Волынской губернии; но на марше, из местечка Холма Варшавского герцогства, по Высочайшему повелению, переданному Дубоносу генерал-майором Родионовым, возвращены на родину, так как надобность в движении войск заграницу миновала.

В 1813 году, по окончании турецкой войны, крепость Анапа была возвращена Турции; с ней вместе поступили под турецкую опеку и горские народы. Назначенный в Анапу комендантом Гуссейн-паша получил строгое приказание не допускать черкесов до враждебных действий против России. Но в 1815 году, Сеид Ахмет-паша, назначенный на место Гуссейна-паши, не был расположен поддерживать спокойствие на Кубанской границы. Натухайцы первые не понравились ему за мирные сношения с русскими. Он намеревался поселить между ними до 10,000 ногайцев, а когда это не удалось, предложил шапсугам вовсе лишить натухайцев земли. Эта угроза тоже не состоялась; тем не менее паша не переставал изыскивать способы поднять горские народы на борьбу с русскими.

О поступках паши было сообщено нашему посланнику при Константинопольском дворе. Тайный советник Италинский узнал, что анапский паша имел от Порты секретное поручение возмущать горские народы, о чем 22 октября 1815 года генерал Бухгольц сообщил Черноморскому войсковому атаману для взятия предосторожности на кордонной линии. В то же время тайный советник Италинский, не открывая дивану полученных им сведений о закубанских делах, настоял, в силу существовавших договоров, о возвращении черноморцам заграбленного горцами, в разное время, скота и другого имущества, также возвращения наших пленных и дезертиров. Султан дал об этом фирман анапскому паше, и часть скота черноморцами из — за Кубани получена; пленные же и дезертиры под разными предлогами не были возвращены.

Из внутренних событий 1815 года, касавшихся непосредственно Черномории, следует отметить назначение херсонским военным губернатором генерала от инфантерии графа Ланжерона, которому, как и прежним начальникам края, подчинялась земля Черноморского войска, и выход в отставку атамана Бурсака. Удрученный летами и трудами долголетней службы, Бурсак сам просил об увольнении, и в следующем году получил на свою просьбу Высочайшее разрешение. В шестнадцать лет своего атаманства он много принес пользы Черномории в военном и гражданском отношениях. Своими походами за Кубань он принудил горские народы просить мира, и хотя мир с ними не был прочен, однако в промежутки его не одна сотня казачьих семейств перестала оплакивать потерю мужей, отцов, сыновей и братьев, слагавших головы свои при защите родного края.

По представлению графа Ланжерона, на место генерал-майора Бурсака, по Высочайшему указу, 23 марта 1816 года назначен войсковым атаманом непременный член войсковой канцелярии подполковник Матвеев.

Мирное время на границе начало сближать горцев с черноморцами. Для большого распространения сношений русских с азиятцами по Высочайшему повелению прислан был в Черноморию ведомства государственной коллегии иностранных дел надворный советник де Скасси, в качестве посредника между горцами и казаками. Чиновник этот, прибывши в войско 5 декабря, заявил войсковому атаману следующие свои соображения: зная характер, нравы, обычаи и дух черкесского народа, оп предложил правительству восстановить с горцами приязненные сношения посредством торговли, и преимущественно солью, а в замен ея получать от них лес. Для этого надлежало открыть по Кубани меновые дворы. Скасси советовал также допустить черкесов жить на нашей стороне хуторами и селиться аулами при самой Кубани, с левой стороны, для лучшего сближения с русскими. Войсковое начальство открыло с горцами свободную торговлю на меновых дворах, устроенных по пристаням на Кубани. Мера эта оказалась полезною и для края: черкесы, получая запрос на свои товары, охотно пускались в меновую торговлю. Из-за Кубани шел преимущественно лес и сырые продукты и материалы, а из Черномории — соль и мануфактурные товары. Предложение же Скасси селить горцев по обе стороны Кубани войсковое начальство не приняло из опасения грабежей и разбоев азиятцев; но некоторые владельцы сами начали просить о водворении по гран и це7 обещая не допускать вторжений горских разбойников. Просьба их была представлена войсковым атаманом, чрез графа Ланжерона, на Высочайшее усмотрение. По записке управляющего министерством иностранных дел, комитет министров, журналом 10 апреля 1817 года постановил: дозволить закубанским владельцам селиться на их стороне при Кубани, со строгим наблюдением предосторожностей. Император Александр, утверждая это положение, добавил: «Особенно наблюдать, чтобы те владельцы не имели от местного начальства никаких притеснений, и чтобы не было с них сбора денег ни на какие земские повинности или расходы».

  140