Геката, что бы вы там ни думали, божество благое. Она будет вдохновлять оратора на трибуне и полководца на поле брани, если им хватило ума к ней обратиться, она сделает тучным скот пастуха, наполнит золотом сундук купца или рыбой — сеть самого убогого рыболова.
Можно, правда, удивляться, что она предоставляет покровительство всем без разбору, самым различным существам и поступкам.
Это потому, что магия — искусство совершить правильный поступок в правильное время и в правильном месте.
Повторяю: магия — искусство совершить правильный поступок в правильное время и в правильном месте.
Повторю еще раз: магия — искусство совершить правильный поступок в правильное время и в правильном месте.
Ну что ж! Вы поняли с первого раза. И все же поблагодарите, что я сказал это трижды.
Геката равнодушна к вашим иерархиям; она знает, что у каждого поступка одинаковый вес, одинаковая важность относительно судьбы человека, кем бы он ни был, и что для рыбака направить свое суденышко к благоприятным водам в благоприятный час не менее важно, чем для трибуна вовремя произнести речь, которая изменит историю его народа.
Однако тот, кто должен совершить этот поступок, крайне редко умеет чувствовать нужное время, поскольку это умение требует отрешенного взгляда, который видит одновременно и прошлое, и будущее. Сколько было проиграно сражений из-за слишком поспешной или слишком запоздалой атаки; сколько трудов пошло прахом из-за нетерпения или медлительности! А сколько было побед или удач, которыми так и не воспользовались, потому что не знали, как с ними быть!
Определение места, возможно, еще труднее, поскольку требует знания скрытых взаимосвязей между человеческими темпераментами и составом почвы под ногами, между предстоящим действием и особыми ритмами расширения и сокращения, которые присущи каждой области, от обширнейшей державы до мельчайшего клочка земли.
Как раз во всем этом Геката, великая наблюдательница за космическим циферблатом, может вас просветить и помочь вам.
И хотя порой вы проклинаете ее ворожбу, потому что она связывает ваши силы и вашу волю, она часто спасительна, поскольку насильно, против вашего желания удерживает вас от действия в неудачный момент и вынуждает дожидаться благоприятного часа.
Итак, Деметра обратилась к Гекате. А поскольку Геката, когда ее о чем-либо просят, поднимает два факела теми своими руками, которые повернуты к настоящему, то Деметре сначала почудилось, будто перед ней зеркало.
Геката, которая знала, где находится Кора, не сказала этого Деметре; но посоветовала задать такой вопрос Гелиосу, Солнцу.
Так поступают хорошие маги: вместо того чтобы дать готовый ответ, они предпочитают наставить вас на тот путь, где вы найдете его сами.
Деметра расспрашивает Солнце.
Горестный камень.
Деметра находит приют у элевсинского царя.
Кикеон. Царь былых времен
Деметра тотчас же поднялась в облака и побежала к жаркому Солнцу. Гелиос, узнав в ней великую богиню, пригласил ее в свою колесницу, из которой все видно, и там, правя своими пламенеющими конями, открыл ей, где находится Кора и кем была похищена. Он сообщил ей также, что Кора, спускаясь в Преисподнюю, потеряла свое имя.
— Но как же Зевс, ее отец, царь богов, не воспрепятствовал похищению и даже не был о нем извещен? — спросила Деметра.
— Твой брат Зевс солгал тебе, — ответило Солнце. — Он знал все, они с Аидом сообщники; Зевс сам отдал ему в жены вашу дочь.
Ах, смертные! Я ведь уже сказал вам: этот эпизод отнюдь не добавляет мне славы. Пусть он хотя бы послужит вам уроком и научит вас, что никто никогда не застрахован от трусости. Лгать — значит бояться; ложь — проявление слабости. Почти всегда последствия лжи тяжелее, чем последствия откровенности.
Слова Солнца довели боль Деметры до предела, окончательно разрушив ее рассудок. Она бросилась с лучезарной колесницы и вернулась на землю, но отказалась занять место среди олимпийских богов. Тщетно я посылал к ней Ириду-вестницу. Несмотря на самые прекрасные радуги, Деметра лишь качала головой и ничего не отвечала. Тогда я сам отправился к ней, чтобы попробовать оправдаться и вернуть ее. Деметра словно не узнавала меня, да и я почти усомнился, что это она, настолько горе и безумие ее изменили.
Неужели высокая, жизнерадостная, деятельная Деметра, моя дорогая сестра, такая круглощекая и улыбчивая, превратилась в эту старуху, едва прикрытую лохмотьями, сидящую перед Элевсином на каменной тумбе, которую называют с тех пор Горестным камнем? Где ее сильные руки, пышная грудь? Потускневшие и слипшиеся волосы Деметры висели клочьями; слезы прочертили борозды на лице; груди, как пустые бурдюки, болтались на выпиравших, будто плетень, худых ребрах. Она уже не помнила себя, не хотела помнить детей, которых родила от Посейдона.