Последние отзывы

  21  

Порядок. Я уже достаточно завелся; комкаю пачку. Она мнется не ахти как — внутри осталось еще столько сигарет, но я не сдаюсь и двумя руками сминаю ее до половины первоначального объема, несу в туалет, разрываю и вытряхиваю сломанные, измятые сигареты в унитаз, нажимаю ручку и смотрю, как большая их часть плавает и кружится в бурлящем водовороте; я злюсь на них, потому что они не желают смываться из моей жизни, как мне того хочется, и я становлюсь на колени, запускаю руки в воду и одну за другой топлю их обломки, упаковку и табачную стружку, засовываю их в сифон — пусть себе всплывают с другой стороны, где мне их не видно, потом мою руки и вытираю их, к этому времени бачок снова наполняется водой, и я спускаю воду еще раз — теперь она чистая, и я могу спокойно вздохнуть.

Я открываю фонарь в туалете и в комнатушке, чтобы устроить сквозняк, и стою, трясясь от холода, потом, чертовски довольный собой, надеваю халат. Сажусь за компьютер и обнаруживаю, что мой рейтинг в «Деспоте» немного упал, пока я возился со всем этим, но мне плевать; я чувствую себя праведником.

Я вдыхаю холодный ночной воздух и смеюсь, принимаюсь с сумасшедшей скоростью двигать мышкой по столешнице, и маленькая волшебная ручка на экране мечется туда-сюда, хватая и разбрасывая по моей империи иконки, — я строю дороги, углубляю порты, выжигаю леса, прохожу шахты и с помощью довольно иронической Иконы икон воздвигаю все новые и новые храмы самому себе.

Орды варваров из неизведанных южных степей пытаются вторгнуться в мои владения, и я теряю целый час, отбиваясь от этих ублюдков, мне приходится восстанавливать Великую стену — и лишь после этого можно вернуться к картинке королевского дворца и продолжить долгосрочную стратегию по ослаблению региональных князьков и Церкви; я делаю это, ублажая их плотское естество роскошью и великолепием, отчего бароны и епископы деградируют в безнадежных сластолюбцев; теперь этот урожай созрел и его можно собирать, а тем временем моя буржуазия процветает, и я способствую неспешному технологическому прогрессу.

Я опрокидываю в себя еще порцию виски и проглатываю тарелку хлопьев с молоком. Моя рука тянется к тому месту, где обычно лежит пачка сигарет, но пока еще я справляюсь с позывами и не сдаюсь. Очень хочется лизнуть спида, но я знаю, что если сделаю это, мне захочется закурить, так что оставляю эту мысль.

Мне в голову приходит блестящая идея, и я посылаю своих секретных агентов на базар и приказываю найти наркодилеров. Есть! Дилеров доставляют во дворец, и вскоре большинство из тех, с кем я возился, сидят у меня на крючке. Это, решаю я, куда как более действенный способ контролировать ход событий, чем просто убирать неугодных, что у секретных агентов обычно получается лучше всего. В четыре часа утра я закругляюсь и отправляюсь на боковую все еще в несколько перевозбужденном состоянии. Но уснуть не могу — из головы не выходит И.; через полчаса я сдаюсь и, отдрочившись, с облегчением засыпаю.

В здании тепло и пахнет псиной. Ты втаскиваешь его через дверь и запираешь замок. Гончие уже поскуливают и лают. Ты включаешь свет.

Псарня размерами с два гаража, неотделанные шлакобетонные стены. С потолка свисают голые лампочки. Между двумя рядами вольер тянется широкий центральный коридор — и его стены тоже из шлакобетонных блоков, они доходят до уровня головы и не заделаны сверху; пол в вольерах устлан соломой, а передок каждой представляет собой дверцу из легких металлических уголков и тонкой металлической сетки.

Пока все шло гладко. Поле и рощицу ты пересек сразу же после захода солнца, предварительно проверив место прибором ночного видения и убедившись, что большой дом темен и пуст. Коробка тревожной сигнализации, укрепленная высоко на фронтоне, мерцала мягким красным светом; ты заранее решил, что проникать в дом не будешь. Ты прошел по подъездной дороге. В сторожке тоже было темно; егерь вернется только после закрытия паба в деревне. Отойдя подальше, чтобы не было видно с главной дороги, ты ножовкой спилил деревце и уселся в ожидании. Рейнджровер появился на дорожке двумя часами позже. Он был один, все еще в городском костюме; ты оглушил его, когда он, выйдя из машины, рассматривал поваленное дерево; двигатель ровно урчал на холостых, и он не услышал, как ты подкрался к нему сзади. Ты сел за руль рейнджровера и просто переехал через дерево.

Ты волочишь его по бетонному полу, и его руки слабо шевелятся, наконец ты прислоняешь его к калитке одной из двух свободных вольер. Характер лая собак, когда они видят своего хозяина, меняется. Ты кладешь свой рюкзачок на бетонный пол, вынимаешь оттуда синтетические бечевки и, держа их во рту, пробуешь поставить его на ноги, но он слишком тяжел. Его веки подрагивают. Ты его отпускаешь, и он оседает и теперь снова сидит спиной к сетчатой калитке; его глаза начинают открываться, и ты оттягиваешь его голову за волосы вперед и снова оглушаешь. Он заваливается на бок. Ты засовываешь синтетические бечевки себе в карман. Думаешь. Гончие продолжают скулить и лаять.

  21