Последние отзывы

  52  

– Кажется, когда Ганнибал маршировал взад-вперед по Италии, в Риме принесли в жертву двоих греков и двоих галлов. Впрочем, сомневаюсь, чтобы это имело отношение к новому lex Cornelia Licinia.

– Чем же тогда вызвано его принятие?

– Как ты знаешь, порой мы, римляне, весьма неожиданным способом вносим новую струю в общественную жизнь. По-моему, новый закон относится именно к этой категории. Наверное, его принятие преследует цель оповестить римский форум о том, что убийства, насилие, лишение свободы магистратов отменяются, как и вся прочая противозаконная деятельность, – проговорил Рутилий Руф.

– Гней Помпей Лентул и Публий Лициний Красс представили какие-либо объяснения? – спросил Марий.

– Нет, они просто обнародовали свой закон, а народ его одобрил.

Марий махнул рукой и предложил собеседнику продолжить рассказ.

– Младший брат нашего верховного понтифика, исполняющего в этом году обязанности претора, был отправлен в Сицилию, чтобы быть там правителем. Ходили слухи о новом восстании рабов – ты можешь себе это представить?

– Неужели в Сицилии особенно плохо обращаются с рабами?

– И да, и нет, – задумчиво проговорил Рутилий Руф. – Во-первых, многие тамошние рабы – греки. Хозяин не станет подвергать их дурному обращению, ибо тогда не оберется бед: они очень независимые люди. Мне кажется, что все пираты, захваченные Марком Антонием Оратором, были обращены в рабство на Сицилии для обработки пшеничных полей. Такая работенка им не по нраву. Между прочим, – добавил Рутилий Руф, – Марк Антоний водрузил на своей ораторской трибуне-ростре нос самого большого из уничтоженных им пиратских кораблей. Впечатляющее зрелище!

– Не думал, что там может найтись для этого место. Представляю себе ростру, утыканную корабельными носами!.. – фыркнул Марий. – Ладно, Публий Рутилий, не будем на этом задерживаться. Какие еще события?

– Наш претор Луций Агенобарб посеял на Сицилии панику, молва о которой докатилась даже до провинции Азия. Он пронесся по острову, как ураган! Видимо, он давно не был на Сицилии, раз издал указ, что никто, кроме солдат и вооруженного ополчения, не имеет права носить меч. Никто, естественно, не обратил на указ внимания.

– Зная Домиция Агенобарба, можно утверждать, что это было ошибкой, – усмехнулся Марий.

– Еще какой! Наплевательское отношение к его указу очень рассердило Луция Домиция. Вся Сицилия взвыла от боли! И я очень сомневаюсь, чтобы теперь там были возможны выступления подневольных или свободных людей.

– Да, Домиции Агенобарбы шутить не любят; зато и деятельность их приносит плоды, – сказал Марий. – Это все новости?

– Почти. У нас теперь новые цензоры, которые объявили о намерении провести самую полную за последние десятилетия перепись римских граждан.

– Давно пора. Кто такие?

– Марк Антоний Оратор и твой коллега по консульству, Луций Валерий Флакк. – Рутилий Руф поднялся. – Не прогуляться ли нам, дружище?

Пергам отличался, наверное, самой тщательной планировкой и наибольшей красотой из всех городов мира; Марий был об этом наслышан, а теперь получил возможность удостовериться в этом самостоятельно. Даже в нижней части города, раскинувшейся под акрополем, не было извилистых улочек и жалких лачуг: любое строительство жестко контролировалось и подчинялось непоколебимым правилам. Повсюду, где жили люди, были проложены канализационные трубы, во все жилища подавалась под давлением питьевая вода. Излюбленным материалом здешних строителей был мрамор. Повсюду высились великолепные колоннады, агора^[70] поражала простором и качеством окружающих ее статуй, на склоне размещался огромный театр.

Тем не менее в городе и в крепости чувствовалась атмосфера упадка. Порядок, царивший здесь при правлении Атталидов, задумавших Пергам как свою столицу и заботившихся о ее великолепии, остался в прошлом. Люди тоже не выглядели довольными жизнью; некоторые, как заметил Марий, были попросту голодны, чему можно было только удивляться в такой богатой стране.

– Ответственность за эту картину лежит на римских сборщиках налогов, – мрачно прокомментировал ситуацию Публий Рутилий Руф. – Ты и представить себе не можешь, Гай Марий, что мы тут застали с Квинтом Муцием! Провинция Азия долгие годы подвергалась безжалостной эксплуатации и угнетению, а все алчность этих болванов-публиканов! Перво-наперво, Рим требует в свою казну чрезмерно много денег. Сами публиканы тоже не отстают: желая получить доход повыше, они высасывают из провинции Азия все соки. Для них главное – деньги. Вместо того, чтобы переселять римскую бедноту на тучные земли и пускать на приобретение этой общественной земли деньги, получаемые от провинции Азия в качестве налогов, Гай Красс должен был бы послать в провинцию Азия наблюдателей, которые определили бы, какими следует быть налогам. Но нет, Гай Красс об этом и не подумал. Его преемники оказались ничем не лучше его. Сведения, которыми располагают в Риме, – это высосанные из пальца данные комиссии, побывавшей здесь после смерти царя Аттала, то есть тридцать пять лет назад!

  52