Последние отзывы

  28  

— Всегда? — переспросил Уоллингфорд.

— И назавтра возвращается обратно, — с достоинством ответствовал чиновник.

Из аэропорта в гостиницу предстояло лететь на вертолете, заказанном японской стороной. Устроители конференции обо всем позаботились.

— Ах, Токио в сумерки!.. Разве может что-то сравниться с этим? — промолвила в вертолете соседка Патрика, особа весьма сурового вида. Он не заметил, что она летела с ним из Нью-Йорка — возможно, потому, что она носила очки в тяжелой черепаховой оправе, которые ей удивительным образом не шли, и в самолете Уоллингфорд в лучшем случае скользнул по ее лицу равнодушным взглядом. (Разумеется, она-то и оказалась американской писательницей и «радикальной феминисткой».)

— Вы, наверное, шутите? — неуверенно спросил Патрик.

— Я всегда шучу, мистер Уоллингфорд, — откликнулась она. И представилась, коротко и крепко пожав ему руку: — Эвелин Арбутнот. Я вас по руке узнала — по той руке.

— А что, ваш багаж тоже отправили на Филиппины? — поинтересовался Патрик.

— Посмотрите на меня внимательно, мистер Уоллингфорд, — наставительным тоном отвечала она. — Я очень собранный человек Мои вещи авиакомпании не теряют!

Возможно, он недооценил миссис Арбутнот, следовало бы найти и прочесть хоть одну из ее книг.

Но в ту минуту под ними расстилался Токио. Патрик заметил, что у многих гостиниц и офисов на крыше имеются посадочные площадки, и над ними кружат вертолеты, заходя на посадку или взлетая. Как будто началось вторжение с воздуха, и марево, висевшее над огромным городом, переливалось всеми оттенками быстро гаснувшего заката — от нежно-розовых до кроваво-красных. Уоллингфорд представил себе, что вертолетные площадки на крышах — это мишени, и все пытался определить, какую же выберет их вертолет.

— Япония… — безнадежным тоном произнесла Эвелин Арбутнот.

— Так Япония вам не нравится? — удивился Патрик.

— Нравится, не нравится — какая разница? Мне вообще нигде не нравится, — заявила она. — Но в Японии наиболее остро стоит проблема взаимоотношений мужчин и женщин.

— Ах, вот оно что! — только и вымолвил Патрик.

— Вы ведь никогда здесь не были, верно? — спросила она. Он только головой покачал, а она продолжала: — Бедолага! Вам и не следовало сюда приезжать!

— А сами-то вы зачем сюда прилетели? — спросил задетый за живое Уоллингфорд.

С каждым неприязненным словом она, пожалуй, нравилась ему все больше. Он уже находил весьма интересным и ее лицо, почти квадратное, с высоким лбом и широким подбородком, и короткие, аккуратно подстриженные седеющие волосы, плотно, точно шлем воина, облегавшие голову. Она была невысокой и с виду довольно крепкой; одежда скорее скрадывала, чем подчеркивала достоинства ее фигуры: на ней были черные джинсы и свободная джинсовая рубаха с мужской застежкой, немного мятая и, видимо, очень мягкая от многочисленных стирок Уоллингфорд сумел догадаться — хотя это и было непросто, — что грудь у нее небольшая и бюстгальтером она явно пренебрегает. На ногах у нее красовались удобные, хотя и довольно грязные, кроссовки, которые она поставила на спортивную сумку, лишь частично уместившуюся под сиденьем. Эту сумку на широком длинном ремне можно было носить через плечо, и выглядела она весьма увесистой.

Миссис Арбутнот было, по оценке Патрика, около пятидесяти, а может, и за пятьдесят; в поездки она явно брала с собой больше книг, чем нарядов. На лице ее он не заметил никаких следов косметики, на ногтях — никакого лака; колец или иных украшений она также не носила. Руки у нее были очень чистые и маленькие, с короткими пальчиками и обкусанными буквально «до мяса» ногтями.

— Зачем я прилетела сюда? — повторила она вопрос Патрика. — Я всегда приезжаю туда, куда меня приглашают. Во-первых, я получаю не так уж много приглашений, а во-вторых, мне всегда есть что сказать. Но вам-то сказать нечего, не так ли, мистер Уоллингфорд? Я даже представить себе не могу, зачем вам вообще понадобилось лететь в Токио, тем более — на конференцию о будущем женщин! С каких это пор подобная тема стала относиться к разряду новостей? Или, если уж на то пошло, таких событий, о которых способен поведать миру репортер, которого лев погрыз?

Вертолет снижался. Уоллингфорд, глядя на растущие круги мишеней, безмолвствовал.

— И зачем только я сюда прилетел? — наконец пробормотал он себе под нос, повторяя вопрос, заданный им миссис Арбутнот, и пытаясь таким образом выиграть время на обдумывание ответа.

  28