146 
— Милый Майкл, — сказала она, продолжая думать о своем.
— Да разве можно вот так взять и со всем покончить? — прошептал он.
Но для нее все уже было кончено, и думала она только о том, как скорее уйти от него. Резким движением она усадила его вертикально на месте водителя, вытянулась на длинном сиденье, одернув юбку, и положила голову ему на колени.
— Пожалуйста, прошу тебя, вспомни, — говорила она. — Лучше всего мне было, когда ты вот так вез меня в машине, и я знала, куда мы едем. Ну, вспомни. И пусть это воспоминание согреет тебя. И мы расстанемся.
Он застыл за рулем, всеми силами стараясь удержать на нем руки, бедра его напряглись под ее головой: она щекой чувствовала его напрягшуюся плоть.
— Постарайся остановиться на этом, Майкл, — мягко сказала она. На какое-то мгновение она замолчала, вообразив, будто старый „бьюик“ снова везет ее домой к Майклу. Но Майкл Милтон не мог жить одним воображением. Одна рука проскользнула под голову Хелен и крепко сжала ее шею; другая рука расстегнула брюки.
— Майкл! — резко бросила она.
— Ты говорила, что тебе всегда хотелось этого.
— Все кончено, Майкл.
— Нет еще, — сказал он. Его пенис скользнул по ее лбу, ресницам, и она узнала прежнего Майкла, Майкла из его квартиры, того Майкла, который любил в таких отношениях немножко насилия. Теперь ей это совсем не понравилось. Но если сопротивляться, будет скандал.
Представив себе Гарпа его участником, Хелен сказала себе — скандала надо избежать любой ценой.
— Не будь подонком, Майкл. Не надо все портить.
— Ты всегда говорила, что хочешь этого. Ты только боялась, вдруг попадем в аварию. Но сейчас-то бояться нечего. Машина стоит. Авария невозможна.
Как ни странно, Хелен вдруг поняла, а ведь он облегчил ей задачу. Она может больше не церемониться с ним, не подстилать соломки — своей настойчивостью он помог ей разобраться, что для нее самое важное в жизни. Она легко вздохнула, для нее нет ничего важнее, чем Гарп и дети. Как она могла выпустить из дому больного Уолта, подумала она, дрожа от холода. И Гарп значит для нее больше, чем все ее ничтожные коллеги и выпускники, вместе взятые.
Наконец-то Майкл раскрылся во всей своей природной пошлости. И это поразило ее. Возьми в рот, приказала она себе, он сразу же кончит и уедет. Мужчины, с горечью подумала она, утолив страсть, быстро отказываются от дальнейших притязаний. А с Майклом Милтоном, она знала по опыту, это будет недолго.
Ее подтолкнула на это и нехватка времени — при самом коротком фильме у нее осталось минут двадцать. Она думала об этом как о последней точке в неприятной, запутанной истории, которая могла бы кончиться и лучше, и гораздо хуже. Она даже испытывала некоторую гордость, что доказала себе: семья для нее на первом месте. Даже Гарп оценит ее жертву, подумалось ей. Не сегодня, конечно, а несколько позже.
Занятая своими мыслями, она не чувствовала, как ослабела рука Майкла Милтона; он снова взялся за руль, как будто сам управлял происходящим. Пусть думает что хочет, решила она. Ее сейчас волновала собственная семья, и она не заметила, что дождь со снегом превратился в град; льдинки били по кузову „бьюика“ множеством молоточков, заколачивающих мелкие гвоздики. Не слышала она, как стонал и трещал старый автомобиль под растущим ледяным панцирем.
Не услышала она и телефона, долго звонившего в ее теплом доме. Неуютное место, где она лежала, и дом разделяли непогода и другие помехи.
Фильм был глупый. Из тех, какие нравятся детям, типичный для вкусов университетского городка. Типичный для всей страны. Для всего мира, бушевал Гарп в душе, вслушиваясь в тяжелое дыхание Уолта. Из носика у бедного малыша текли густые сопли.
— Смотри не подавись кукурузой, — шепнул он Уолту.
— Не подавлюсь, — ответил Уолт, не отрывая глаз от огромного экрана.
— Ты совсем не можешь дышать носом, поэтому не набивай рот. Попадет зернышко не в то горло — беда.
И он вытер малышу нос.
— Высморкайся, — велел он. Уолт высморкался.
— Правда, здорово? — шепнул Данкен. Гарп пощупал горячий нос Уолта. У ребенка не меньше тридцати восьми. Гарп скосил глаза на Данкена.
— Тебе надо расслабиться, пап, — покачал головой Данкен. Знаю, подумал Гарп, но он ничего не мог поделать с собой. Он думал о Уолте, какая у него отличная попочка, крепкие ножки, и как сладко он пахнет, когда набегается и у него повлажнеют волосы за ушками. Такое прекрасное тельце не должно болеть, думал он. Уж лучше бы Хелен сама отправилась из дому в такой гнусный день. Пусть бы позвонила этому проходимцу из своего кабинета.
146 
