Особенно,... 
40 
Фэй медленно подошла к нему, присела на ручку кресла. Она очень похудела за последнее время, ведь ей приходилось трудиться с утра до вечера, пакуя коробки, сортируя горы вещей, занимаясь домашними делами. Из многочисленного штата прислуги остались кухарка и уборщица, да две няни – одна была нанята при рождении Лайонела, вторая ухаживала за новорожденной Энн.
В конце концов, Фэй планировала оставить только двоих, но сейчас нужно было помогать укладывать вещи. Артур и Элизабет шесть недель назад со слезами покинули свою хозяйку, оба шофера, мажордом, полдюжины горничных тоже уволены. Если удастся подыскать небольшой дом, им, вероятно, вообще не понадобится прислуга. Но сперва надо продать этот. И эти хлопоты Вард тоже взвалил на ее хрупкие плечи.
– Может, ты хочешь развода? – Вард посмотрел на нее; бокал в руке опустел, но ненадолго.
– Нет. – Ответ четко прозвучал в полупустой комнате. – Не хочу. По-моему, священник говорил: «и в беде, и в радости», и если сейчас наши дела плохи, значит, так и должно быть.
– Так и должно быть? Мы уже все продали, поверенные дают нам в долг, чтобы мы могли чем-то питаться и платить горничным, а ты собираешься отмахнуться от этого? А что мы будем есть потом?
Фэй с трудом подавила желание потребовать, чтобы муж прекратил пить, понимая, что скоро он бросит сам. Все снова придет в норму.
– Придумаем что-нибудь. А ты что можешь предложить?
– Не знаю. Ты не собираешься вернуться в кино? Правда, ты уже не такая юная, сама понимаешь. – Язык Варда заплетался – он напился.
– Понимаю, Вард. – Голос был неестественно спокоен. Она сама уже несколько недель думала об этом. – Найдем какую-нибудь работу.
– Для кого? Для меня? – Он двинулся к ней с угрожающим видом, что было на него не похоже. Но оба находились в таком напряжении, что все казалось возможным. – Дерьмо! Я никогда не работал!
Думаешь, что буду искать место в магазине, чтобы продавать туфли твоим друзьям?
– Вард, пожалуйста…
Фэй отвернулась, чтобы скрыть слезы, но он, схватив жену за руку, злобно потянул к себе, чтобы видеть ее лицо.
– Ну-ка, расскажи о своих планах, мисс Реальность! Между прочим, мы оказались перед лицом этого безобразия с твоей подачи! Если бы не ты, мы бы жили по-прежнему.
Так вот оно что, он обвинял ее, не себя. Внезапно Фэй не выдержала:
– Если бы мы жили по-прежнему, у нас было бы пять миллионов долга вместо четырех.
– Черт возьми! Ты говоришь, как те два старых хрыча, Джентри и Бурфорд! Они же идиоты! И плевать мне на долги! – вопил он. – Разве мы плохо жили? – Вард гневно смотрел в глаза жене, но злился не на нее, а на себя.
– А ты и дальше лгал бы мне? Они бы сами забрали у нас все! И вывезли бы всю мебель! – выкрикнула в ответ Фэй.
Вард горько рассмеялся.
– Ну, ясно. А сейчас что ты делаешь?
– Это наше решение, Вард, мы продаем свои вещи, и если нам повезет, у нас останется немного денег. Мы все обдумаем и вложим их в какое-то дело. А может, и поживем на них немного. Все это ерунда! Главное, что мы еще есть друг у друга, и у нас дети.
Вард больше не желал ее слушать и, хлопнув дверью, вышел. Дверь задрожала от удара. После его ухода руки Фэй тряслись еще полчаса, но она снова принялась паковать вещи.
Через три недели Тэйеры продали дом. Это был самый мрачный день в их жизни. Но иного выхода не было. Они получили гораздо меньше, чем надеялись; покупатели понимали отчаянное положение супругов, но дом уже не был таким ухоженным, как раньше. В саду царило запустение, садовники давно уволены, от карусели остались на земле вмятины; мебель вывезена, огромные комнаты без люстр и портьер казались мрачными.
Тэйеры выручили за дом всего четверть миллиона долларов. Предложение поступило на следующий день, неделю шли переговоры, в конце концов договорились о цене. Бурфорд, Джентри и Фэй давили на Варда, чтобы тот согласился на такую сумму, уверяя, что выбора нет. Он подписал документы и тут же заперся в кабинете с двумя бутылками шампанского и бутылкой джина. Глядя на фотографии родителей, Вард оплакивал прошлое, с ужасом думал о предстоящем, но от спиртного старался воздерживаться.
Фэй допоздна не видела мужа и, когда он вошел, не сразу смогла заговорить с ним. При виде его лица рыдать хотелось. Кончилась беспечная жизнь. Фэй испугалась: а вдруг Вард не переживет перемены? Она знала бедность, и ей не было так страшно, как этому баловню судьбы. Сумеют ли они снова обрести друг друга? Идиллия исчезла, безоблачное прошлое осталось позади. Они остались наедине с ужасной реальностью, трагичностью происшедшего и уродством будущей жизни. Но она не даст мужу опуститься и стать безнадежным пьяницей.
40 
