55 
– Кто здесь живет? – Ей не просто хотелось узнать имя хозяина; она запомнит его навсегда.
Ей уже никогда не забыть этого дома, изысканного убранства комнат, роскошных тканей, всех этих бесчисленных сокровищ, попадающихся на каждом шагу.
– Кто его хозяева? На чем они делают деньги? – Последний вопрос прозвучал так тихо, что Иеремия едва расслышал его.
– На рудниках, – шепотом ответил он.
– Здесь, наверное, немало хороших рудников, – снова зашептала Камилла, и Иеремия улыбнулся.
– Хватает.
– Как их зовут?
– Терстоны, – равнодушно промолвил он.
Камилла машинально кивнула, но вдруг замерла и снова посмотрела на мужа.
– Терстоны? Это что, твои родственники?
– Более или менее. – Они по-прежнему разговаривали шепотом. – Здесь живет моя жена.
– Твоя кто? – На лице Камиллы был написан ужас. – Это что, шутка? – Она готова была заплакать, но слишком испугалась.
У него есть другая жена? Он сыграл с ней жестокую шутку?
Иеремия по выражению лица Камиллы догадался о ее мыслях, заставил повернуться к высокому зеркалу и ткнул в него пальцем:
– Вот моя жена, глупышка. Вы знакомы?
Она обернулась к нему с выражением крайнего изумления на лице.
– Иеремия! Ты хочешь сказать, что это твой дом?
– Наш дом, дорогая. – Иеремия обнял ее, и никто на всем свете не испытывал в эту минуту большей радости, чем он. – Я построил его для тебя. Наверное, кое-что еще придется доделывать, но этим мы займемся вместе. – Иеремия крепко прижал ее к себе, но через секунду Камилла вырвалась, взвизгнула от восторга и наконец рассмеялась.
– Разыграл! Иеремия Терстон, ты разыграл меня! А я-то думала, что ты сошел с ума, когда решил побродить по чужому дому!
– Тебе тоже этого хотелось! – поддразнил он.
– Это самый прекрасный дом, который я когда-нибудь видела, я никуда не уйду, пока не осмотрю его...
– Тогда я покажу тебе остальное. И уходить тебе некуда, любимая. Это все твое – от чердака до подвала.
Слова Терстона заставили улыбнуться наблюдавших за ними лакеев и целый выводок служанок, пришедших взглянуть на новую хозяйку. Иеремия нанял их накануне отъезда в Атланту и теперь с трудом узнавал. Все здесь было таким новым! Иеремия показал жене кухни, буфетные, комнату для младенцев и спальни для старших детей наверху, продемонстрировал вид из каждого окна и строгую табличку у парадного, гласившую «ДОМ ТЕРСТОНА». Он показал все, что можно. В конце концов она рухнула на огромную кровать под стеганым покрывалом, улыбнулась и уставилась на мужа широко открытыми глазами.
– Это самый чудесный дом, который я видела, Иеремия, самый...
– Он принадлежит тебе, дорогая. Владей и радуйся.
– Я и радуюсь! – Камилла успела представить себе великолепные вечера, которые она будет здесь устраивать.
Ей не терпелось обновить танцевальный зал.
– Сейчас же сажусь писать папе! – Иеремия услышал высшую похвалу, на которую мог только рассчитывать: для Камиллы отец был просто божеством, но Иеремия тетерь не уступал ему.
Даже огромный бриллиант не произвел на Камиллу такого впечатления, как новый дом.
– Он, наверное, обошелся тебе в целое состояние, Иеремия, – с улыбкой проговорила Камилла. – Видно, ты еще богаче, чем думал папа! – Впрочем, не похоже, чтобы это ее огорчило.
Удовлетворенный ее восхищением, Терстон туманно ответил на вопросы о том, сколько стоит та или иная вещь.
А вот реакция Камиллы на Напу его огорчила. После великолепия и чудес дома на Ноб-Хилле его старое жилище в Сент-Элене, любовно обновленное ради молодой жены, не произвело на нее никакого впечатления. Камилла расстроилась из-за того, что дом находился далеко от города, что городок оказался совсем маленьким и что Сан-Франциско находится в дне пути отсюда – сначала в экипаже, а потом на пароходе. Кроме того, дом в Напе показался ей мрачным. Камилла узнала, что Иеремия выстроил его для умершей возлюбленной, и это вызвало у нее раздражение. Ей не терпелось вернуться в роскошный дом Терстона и похвастаться новыми туалетами. Скорее! То, что муж прожил здесь целых двадцать лет, было ей совершенно безразлично. Красоты долины тоже оставили ее равнодушной: похоже, ее интересовали только прииски и доход, который они приносили. Она засыпала Иеремию тысячью вопросов, но все они касались исключительно денег, и Терстон предпочитал отделываться общими фразами. Иеремия испытывал неловкость, когда она подробно расспрашивала его о деньгах. Кроме того, за время отсутствия у него накопилось немало дел, и он не мог уделять Камилле слишком много времени. Чтобы привести все в порядок, ему требовалось задержаться в Напе не менее чем на месяц. А Камилла считала потерянной каждую прожитую здесь минуту.
55 
