Последние отзывы

  36  

Позднее, когда они с Жаком лежали в постели, она сказала:

– Мы ничего не знаем о религии… лишь то, во что нам приказывают верить. Есть ли в мире что-нибудь кроме любви?

– Конечно ничего, – прошептал он, обнимая ее.

– Есть только наши тела?

Он закрыл ей рот поцелуем.

А что, если Жак прав?

Ей грезилось, что она земля. А он – ангел росы. Вместе они составляли вселенную. Она захмелела от его слюны, его пота, его семени. Они поедали друг друга.

Она так и не поняла, почему наслаждения этой ночи привели ее в такое исступление.

– Ты не знаешь, как я тебя люблю, – сказала она. – Нет, ты не знаешь.

– Знаю, – ответил он. – Ты для меня – весь мир, со звездами и цветами.

Ей никак не удавалось заснуть.

– Откуда в тебе эта доброта? – спросила она.

– Я знаю слабости других.

В середине апреля гонец, посланный Гонтаром в Париж по другим делам, навестил супругов де л'Эстуаль и сообщил, что в замке Ла-Дульсад уже можно жить, хотя мелкие недоделки еще остались. К примеру, нужно вставить в окна настоящее стекло, а не промасленную бумагу.

Если бы обитателей дома на улице Бюшри известили о том, что открылись ворота рая, они не пришли бы в такой восторг.

Для Жанны новость совпала с весьма важным событием: она поняла, что беременна. Жаку она еще об этом не говорила, желая увериться окончательно.

Накануне к Жанне зашел стражник Итье, который сопровождал ее во время первой поездки в Берри. Сибуле сказал ему, что баронесса де л'Эстуаль ищет управляющего, и он пришел предложить на эту должность себя. Она представила его Жаку, которому рассказывала о мужестве и находчивости Итье во время ужасного нападения волков на Гран-Бюссар.

– Вы нам подходите, – просто сказал Жак, едва взглянув на стражника. – Освободитесь от службы. Мы подождем вас, и вы поедете вместе с нами. Надо оценить доход от зимнего сева.

Итье явился на следующий день с отпускным билетом. Жак вновь нанял повозку. Семейство погрузилось в нее с таким воодушевлением, словно собиралось в Святую землю.

– Надо будет вам как-нибудь и меня свозить туда, – воскликнул Гийоме.

– Обещаю! – заверил его Жак.

После остановки в Орлеане они направились прямиком в усадьбу. И выпрыгнули из повозки, словно черти из табакерки. Франсуа помчался впереди всех, первым ворвался на подъемный мост и, выскочив на площадку для будущего сада, в полном восторге раскинул руки.

Крышу починили. Из обеих труб вился дымок.

Полы на трех этажах были уложены заново, главная лестница восстановлена.

Глухой шум заполнял дом: это рабочие стругали полы. Повсюду витал запах древесины, камня и лака. Новая лестница, расширяющаяся книзу, была сделана в итальянском стаде, ибо плотник навидался разных красот и новшеств в Дижоне, столице герцогства Филиппа Доброго.

Столяры вставляли стекла в окна. Кормилица восхищалась тем, что через них все видно.

– Стекла! Во всех окнах!

С нижнего этажа доносились вопли Франсуа.

На заднем дворе уже построили домик для прислуги и конюшни, где можно было разместить шесть лошадей.

Плотник, мэтр Коше, вышел навстречу хозяевам, довольный своей работой и их восхищенным видом.

– Мы будем здесь ночевать? – спросил Франсуа.

– Ну нет, – ответила кормилица. – Вы что, собираетесь спать на досках?

Пришлось смириться с тем, что в Ла-Дульсаде пока еще остановиться нельзя. Нужны были по меньшей мере три кровати и сундуки, стол для большой комнаты, которой предстояло стать столовой, стулья, занавески и все необходимое для мытья.

В Париж не собирался возвращаться только один Итье. Жанна и Жак отвезли его в Ле-Пальстель, уже заселенный, но достаточно большой, чтобы он мог там разместиться. Они представили его фермерам из других владений в качестве управляющего и купили ему лошадь. Затем поручили нанять двух слуг для присмотра за Ла-Дульсадом в их отсутствие, рабочих для очистки рвов и укрепления маленького подъемного моста, который был изрядно расшатан.

Они задержались на два дня в Ла-Шатре, чтобы дождаться сведений об ожидаемом урожае. Итье немедленно приступил к делу.

Он вернулся с точным и детальным отчетом, полностью оправдав надежды своих новых хозяев. Поскольку земля долго стояла под паром, фермеры почти везде засеяли все, что можно, и лишь где-то – по привычке – только две трети. Урожай оказался необыкновенным: от двадцати двух до двадцати пяти буасо с арпана^[15]. Итье объяснял это тем, что посев был густым, а земля получила удобрение, оттого что сожгли выкорчеванный кустарник. Но он предостерег Жанну и Жака: не следует ожидать, что следующие урожаи будут столь же обильными, ибо, с одной стороны, уменьшится посевная площадь, поскольку треть земель придется оставить под паром, а с другой – погода в Берри в этом году особо благоприятствовала крестьянам.

  36