Последние отзывы

  18  

– ПРОСИМ ЗАПИСАТЬ НАС В СЕКСОТЫ! – завопили студенты, и дальше: – СПАСИБО ЗА ПУЛИ! ПРОСИМ ЗАПИСАТЬ НАС В СЕКСОТЫ!

Ганин выдвинул своих людей метров на двадцать вперед, и студенты пошли к ним навстречу. Ганин старался, чтобы его голос звучал уверенно, когда он отдавал приказ целиться поверх голов, но его тревожили три вещи. Первое – высокие полномочия того, чье распоряжение ему передали. Второе – страх, что какой-нибудь кретин в шеренге сдуру пальнет ниже. И третье – у каждого милиционера была только одна обойма. «СПАСИБО ЗА ДЕФИЦИТ ПРОДУКТОВ» могла прокричать и армия.

Повернувшись к своей команде, Ганин предостерегающе поднял руку и направился к Отряду Девинского. От шеренги студентов тут же отделился молодой человек в двух пионерских беретах, по одному на каждом ухе. Шведскому телевидению предоставился случай снять эту историческую встречу – бородатого студента в двух алых наушниках и толстого розовощекого офицера, выпускавшего клубы пара в морозный воздух. Человек с камерой отважно шагнул поближе, а звукооператор вспомнил вдруг о своей семье, оставшейся в далеком Карлстаде. Эта заминка оказалась для молодого лейтенанта счастливой. Будь последующий диалог записан на пленку, звезда его карьеры не взошла бы так стремительно.

– Ну что, товарищ офицер, вы собираетесь всех нас перебить?

– Уходите. Разойдитесь по домам, и мы стрелять не будем.

– Но нам здесь нравится. У нас сегодня нет занятий. Мы были рады обменяться мнением с товарищем Крумовым. Не могли бы вы узнать у офицера госбезопасности, почему его глубокоуважаемый шеф прервал нашу продуктивную дискуссию?

Ганин сделал усилие, чтобы не улыбнуться.

– Я приказываю вам разойтись.

Но студент вместо того, чтобы подчиниться приказу, шагнул еще ближе и тронул лейтенанта за руку.

– Ну так как, товарищ офицер, сколько наших вам приказано убить? Двадцать? Тридцать? Или всех?

– Если честно, – ответил Ганин, – это невозможно. У нас не хватит патронов. Дефицит.

Студент рассмеялся и неожиданно расцеловал Ганина в обе щеки. Розовощекий лейтенант тоже рассмеялся, камера поймала его лицо крупным планом.

– Понимаешь, – сказал он шепотом, – я уверен, мы что-нибудь сможем придумать.

– Конечно сможем, товарищ офицер.

Студент повернулся к своим коллегам и гаркнул:

– БОЛЬШЕ ПАТРОНОВ ДЛЯ НАШИХ СОЛДАТ!

Отряд Девинского двинулся вперед, красные шапочки затрепетали по ветру, и под крики «БОЛЬШЕ ПАТРОНОВ ДЛЯ НАШИХ СОЛДАТ» и «ДОЛОЙ ДЕФИЦИТ» Ганин смущенно махнул рукой своим людям, приказывая опустить винтовки. Они подчинились с явной тревогой и не проявили большого восторга, когда каждый студент, выбрав себе одного из милиционеров, заключил его в объятия. Но картинка получилась драматичной, а отсутствие звука позволило зрителям вообразить, что были произнесены слова куда более высокие, чем на самом деле. С этой минуты Ганин из нерешительного, чтобы не сказать трусоватого, офицерика превратился в символ благородства, в убедительное доказательство могущества переговоров, компромисса и необходимости третьего пути; в этом кратком и беззвучном обмене облачками пара на булыжной мостовой перед сугробом грязного снега узрели знак, что если армию поставят перед выбором: партия или народ, – она окажется на стороне народа.

После этого карьера Ганина пошла вверх столь стремительно, что его жена Нина едва успевала приметать новые нашивки к его форме, как они уже устаревали. Она обрадовалась, когда он сменил форму на штатскую одежду, но радость оказалась преждевременной: Георгию пришлось теперь бывать на различных приемах и часто менять костюмы. Вот и сейчас он стоял в кабинете Солинского – большой правительственный чин, тучный, красный от подъема по ступенькам, пуговицы на жилете вот-вот отлетят, хотя Нина пришила их двойной ниткой. Неловким жестом Ганин протянул Генеральному прокурору картонную папку.

– Что это такое? – спросил Солинский. – Расскажите.

– Товарищ прокурор…

– Господин прокурор. Так-то, господин генерал-лейтенант, – улыбнулся Солинский.

– Господин прокурор, прошу прощенья. Мы в Народных силах безопасности всячески поддерживаем вас и вашу деятельность и уверены, что ваши усилия будут по справедливости высоко оценены.

Солинский снова улыбнулся. Не скоро еще отомрет этот дремучий язык!

– Так что же в папке?

– Мы выражаем твердую уверенность, что подсудимый будет признан виновным по всем пунктам обвинения…

  18