115 
– Сейчас все случится, малыш. Не бойся, больно не будет.
Но Джеку было страшно, ведь Ченко предупреждал его – если миссис Машаду окажется сверху, ему несдобровать.
– Мне страшно, миссис Машаду! – закричал он.
– Уже почти конец, Джек.
Он почувствовал, как что-то покинуло его. Попробуй он описать свои чувства Серому Призраку, та сказала бы, что он испустил дух. Что-то важное покинуло его навсегда, но почти незаметно – как человека покидает детство. Джек с тех пор воображал себе, что именно в тот миг повернулся к Господу спиной – совершенно не собираясь этого делать. Наверное, Господь ушел, пока Джек смотрел в другую сторону.
– Что это было? – спросил Джек миссис Машаду, которая перестала тереться об него.
– Слезы счастья. Готова спорить, это у тебя впервые.
Нет, не впервые, в первый раз слезы счастья прямой наводкой попали промеж глаз Пенни Гамильтон.
– Нет, во второй раз, – возразил он. – В первый раз я забыл, что надо дышать. В этот раз все куда лучше.
– Ха! – воскликнула миссис Машаду. – Не вешай мне на уши лапшу, милый.
Он не стал пытаться ее переубедить. Когда поверх тебя сидит женщина в семьдесят кило, а сам ты тянешь всего на тридцать четыре, спорить ни к чему. Джек с большим любопытством наблюдал, как миссис Машаду одевается – так легко, небрежно, неторопливо, особенно в сравнении с тем, как молниеносно она разделась. Надевая лифчик и футболку, она сидела на Джеке и встала только, чтобы надеть трусики и шорты.
На кровати было мокрое пятно, миссис Машаду вытерла его полотенцем, которое отправила в бак для грязного белья; затем наполнила наполовину ванну и наказала Джеку хорошенько вымыться, уделив мистеру Пенису особое внимание. Джек учуял сильный незнакомый запах; после ванной он пропал. Странный запах – Джек не мог понять, нравится он ему или нет.
Пятно на кровати все еще было влажное, когда Джек вернулся; миссис Машаду принесла ему чистую пару шорт. Джек надел их и лег рядом со влажным пятном, так, чтобы можно было положить на него руку; пятно оказалось холодным, Джек тоже замерз – словно долго стоял на каменном полу в часовне спиной к Господу, словно рядом с ним улеглась призрачная женщина из тех, что изображены с Иисусом на витраже.
Он знал, что призрачная женщина – святая, потому что невидимая. Миссис Машаду и не подозревала о ее присутствии, а Джек явственно чувствовал холод, исходящий от ее невидимого тела – которое, однако, было твердо, как каменный пол часовни, и к нему нельзя прикасаться, как и к витражу за алтарем.
– Не уходите, – сказал мальчик миссис Машаду.
– Пора спать, милый.
– Ну пожалуйста, не уходите! – взмолился Джек.
Он был уверен, что святая из витража только и ждет, когда уйдет миссис Машаду, но не знал, что за планы у нее насчет Джека. Он потрогал влажное пятно, но дальше протянуть руку не посмел – кто знает, что там!
– Завтра мы с тобой будем бороться как очумелые! – сказала миссис Машаду. – Больше никаких ударов, одна борьба!
– Мне страшно, – сказал Джек.
– Тебе больно?
– Что больно?
– Я хотела сказать, мистеру Пенису больно?
– Нет, но ему как-то не так, как раньше, – сказал Джек.
– Ну разумеется! Ведь теперь у него есть секрет.
– У мистера Пениса есть секрет?
– Да, Джек. То, что произошло с мистером Пенисом, – наш с тобой секрет, малыш.
– Вот оно что.
Он что, согласился хранить этот секрет миссис Машаду? Джек почувствовал, как в этот миг святая куда-то исчезла, а может, это он сам, Джек, исчез. Что, святая снова вернулась в алтарь? Или это исчезло детство Джека?
– Boa noite [10] – по-португальски шепнула миссис Машаду.
– Что?
– Спокойной ночи, малыш.
– Спокойной ночи, миссис Машаду.
С кровати Джек смотрел на ее силуэт, высвеченный лампой в коридоре; крупная, приземистая, на кого она похожа? Джек вспомнил, как Ченко называл ее медведем на задних лапах, казалось, ей и вправду естественнее ходить на четвереньках.
Из коридора донесся голос миссис Машаду. Наверное, она хотела напомнить Джеку про секрет. Она шепнула:
– Boa noite, мистер Пенис.
Спал Джек плохо, разумеется, ему снились сны. Он страшился, наверное, что святая с витража снова ляжет к нему в постель, а может, боялся, что она не случайно легла к нему спиной (плохой знак?) – как когда-то он повернулся спиной к Богу?
Он понял, что домой вернулись Алиса и миссис Оустлер – не потому, что мама зашла поцеловать его на ночь (она говорила, что каждую ночь так делает), а потому, что изменилось освещение в коридоре. В конце его больше не горел свет, зато была распахнута мамина дверь в коридор, оттуда – а точнее, из ванной комнаты – лился наружу свет. Еще свет горел в ванной Джека – оттуда на пол падал тонкий луч.
115 
