273 
– Привет, – сказал он, лежа на спине.
– Привет, – ответила тренер по аэробике, молодая темноволосая женщина с привлекательным овалом лица и миндалевидными глазами. Пока она вела занятие, Джек видел ее только со спины, поэтому не знал, что она тоже беременна.
– Ты похож на Джека Бернса, ну, который актер, – сказала самая беременная из присутствующих. Джек позднее очень удивился, узнав, что это были ее последние слова перед началом схваток.
– Но этого не может быть! Что Джеку Бернсу делать у нас тут, – вступила другая женщина. – Но ты просто вылитый Джек Бернс.
– Это какое-то проклятие, – с горечью в голосе ответил им Джек. – Ну что мне делать, если я на него похож. Вот ведь сволочь, я его просто ненавижу!
Не стоило ему так говорить – это была реплика Радужного Билли, он произносит ее за фильм трижды, всякий раз о разных людях.
– Это он! – закричала третья женщина.
– Я знала, что ты Джек Бернс, – сказала самая беременная. – От Джека Бернса у меня всегда мороз по коже, а я едва тебя увидела, как по спине побежали мурашки!
– Ну, значит, этот вопрос закрыт, – сказал Джек, продолжая лежать на спине; с момента, как они его обступили, он не шелохнулся.
– А какое кино ты у нас снимаешь? – спросила четвертая. – Кто еще с тобой играет?
– Нет, я тут не на съемках, – ответил Джек, – я материал собираю.
Пятая женщина застонала, словно схватки у нее начались именно от известия о том, что Джек Бернс, видите ли, собирает в Хельсинки материал – знаем мы, мол, какой материал обычно собирает Джек Бернс. Половина дам покинули Джека – получив ответ на своей вопрос, они потеряли к актеру интерес. Остались тренер по аэробике и еще две женщины, среди которых была и самая беременная.
– Что за материал-то? – спросила тренер.
– Это любопытная история, произошла она давно, двадцать восемь лет назад, если быть точным, – начал Джек. – Главный герой – органист, у которого развилось пагубное пристрастие к татуировкам, а главная героиня – дочь человека, который сделал органисту его первую татуировку. У них рождается ребенок. Это лишь одна из версий того, что произошло, есть и другие; как бы то ни было, они расстаются.
– Ты играешь органиста? – спросила самая беременная.
– Нет, я играю ребенка – ну, то есть человека, в которого он вырос спустя двадцать восемь лет, – ответил Джек. – Я пытаюсь выяснить, что на самом деле произошло между моими родителями.
– Какая печальная история! – сказала единственная женщина, которая до сих пор не произнесла ни слова. – Я не понимаю, зачем вообще снимают такие фильмы!
Она повернулась и ушла прочь, наверное, в раздевалку, а самая беременная – за ней. С Джеком осталась тренерша.
– Ха-ха. Ты ведь не сказал, что собираешь материал для фильма, так? – спросила она.
– Верно подмечено, я этого не сказал, – признался Джек. – Материал нужен мне вовсе не для кино.
– Может, тебе нужна помощь? – спросила она. Беременна на седьмом, а то восьмом месяце, пупок торчит, словно набухший сосок, из-под трико. – По женской части.
– Беременные еще ни разу не оказывали мне такую помощь, – сказал Джек.
– Я не замужем, у меня даже друга нет, – сказала она. – Мой ребенок – нечто вроде эксперимента.
– Ты что, сама умудрилась его изготовить?
– Обратилась в банк спермы, – сказала она, – так что его отец – анонимный донор. Тебя ведь не интересует, как устроена сама процедура?
Лежа на спине, Джек поступил, как обычно, – принял поспешное решение, из которых почти целиком и состояла его половая жизнь. Он воображал, что хочет переспать с беременной, и поэтому решил, что переспит с тренершой по аэробике из «Мотивуса» – вместо того чтобы прежде попытаться назначить встречу с Ханнеле и Ритвой, лесбиянками, ради которых он и приехал, собственно, в Хельсинки.
Джек убедил себя, что от органистки и виолончелистки, которые были вместе, когда в финской столице жили его мама и папа (и которые не расстались до сих пор), не узнает ничего нового. Матери Джека удалось и здесь ввести его в заблуждение – она сказала ему, что они спали с папой, в то время как это она спала с ними. Конечно, они могут раскрыть Джеку глаза еще на пару-другую деталей подобного рода, но все это такие пустяки, что их можно обсудить за чашкой кофе; ужин для этого не потребуется.
Джек решил зайти в Церковь в скале во время репетиции и подождать, пока Ханнеле и Ритва не закончат. Он предложит им зайти куда-нибудь поговорить, этого будет достаточно. Джек решил, что нет ни малейшего резона отказываться от возможности провести в Хельсинки ночь с беременной тренершей по аэробике. Как выяснится впоследствии, резон был, и еще какой, но Джек пошел на поводу у мощного инстинкта, который знаком стольким мужчинам, а именно желания быть с женщиной определенного типа, которое запрещает разуму подумать о ней не как о типе, а как о конкретном человеке с конкретной историей, в нашем случае – разобраться, что она за личность, тренер по аэробике по имени Мария-Лиза.
273 
