Особенно,... 
54 
— Зачем? — спросил он.
— Я подумала, что, может, мы спустимся вниз выпить, — предложила я, как будто спонтанно.
— Зачем? — спросил он.
— Я хочу с тобой поговорить кое о чем, — сказала я.
Он запаниковал и спросил — а почему не здесь?
— Пойдем вниз, — сказала я ему и пошла за сумочкой.
Он надел джинсы, серый свитер и рваное черное твидовое пальто, которое я не узнала, я ему его не покупала. Он встретил меня в коридоре.
Мы спустились вниз, в бар, и к нам подошел администратор и оглядел Пола.
— Да, нас двое, — сказала я.
— Боюсь, у нас дресскод, — улыбнулся администратор.
— Да?.. — выжидательно сказала я.
— Этот юноша ему не соответствует, — ответил администратор, по-прежнему улыбаясь.
— Где говорится про дресскод? — спросила я.
Администратор гневно посмотрел все с той же улыбкой, а затем подошел к белой доске и показал на яркие голубые надписи, сначала на «Джинсы не допускаются», а затем «Надлежит быть при галстуке». У меня начинала болеть голова, и я чувствовала себя очень уставшей.
— Забудь об этом, мама, — сказал Пол. — Пойдем куда-нибудь в другое место.
— Мы остановились в этом отеле, — сказала я.
— Да, я понимаю, — объяснил администратор, как мне показалось, не слишком церемонно. — Но это касается всех.
Я открыла кошелек.
— Если пожелаете, я мог бы зарезервировать для вас столик на более позднее время, — предложил администратор.
— Мой сын одет прилично, — сказала я, протягивая администратору двадцатидолларовую купюру. — Просто посадите нас где-нибудь сзади, — устало произнесла я.
Администратор быстро взял купюру и сказал:
— Да, в углу, может, найдется столик, где потемнее.
— В углу, где потемнее, — повторила я.
Он усадил нас за ужасно маленький, тускло освещенный столик в конце зала, в стороне от длинной людной стойки, но я слишком устала, чтобы жаловаться, и просто заказала два бокала «Кир-рояль». Пол попытался незаметно прикурить сигарету и вдруг стал такой красивый: он сидел, и свет играл на его лице. Белокурые густые волосы, зачесанные назад, худое лицо, королевский тонкий нос — мне захотелось обнять его, дотронуться до него, но все, что я смогла сказать:
— Дорогой, я не хотела бы, чтобы ты курил.
— Извини, мам, — сказал он, — но мне нужна сигарета. Ужасно.
Я отстала, официант принес шампанское. Я сконцентрировала все свое внимание на том, как официант ловко и проворно откупорил небольшие бутылочки шампанского «Тайттингер» и разлил их в высокие тонкие бокалы. И как же было красиво, когда шампанское стало медленно растворять красновато-пурпурный бальзам из черной смородины в бокалах. Пол скрестил ноги и, когда ушел официант, попытался посмотреть на меня.
— Знаешь, твой отец и я впервые были здесь семнадцать лет назад, на нашу пятую годовщину. Это было в декабре, шел снег, и мы заказали то же самое, — сказала я ему тихонько, поднимая бокал, пробуя на вкус.
Он сделал глоток и, похоже, расслабился.
Я долгое время не могла сказать ни слова. Допила бокал и налила в него остатки шампанского из маленькой зеленой бутылочки «Тайттингер». Выпила еще, потом спросила про Ричарда.
— Интересно, что это с Ричардом произошло сегодня? — сказала я, стараясь завязать разговор.
— Зачетная неделя, — произнес Пол с иронией, а затем: — Не знаю.
— Какие-нибудь идеи? — спросила я.
— Гуляет? — вздохнул он. — Не знаю.
— Его мать говорит, что у него новая девушка, — обмолвилась я.
Внезапно Пол стал очень враждебным и выкатил глаза.
— Мам, Ричард би.
— Что — би? — спросила я.
— Би, — сказал он, поднимая руки будто бы для того, чтобы обрисовать это состояние. — Ты понимаешь? Би.
— Билингва? — растерянно спросила я. Я устала, мне нужно было поспать.
— Бисексуал, — сказал он и уставился на свой бокал.
— О, — выговорила я.
Мне очень нравился мой сын. Мы были в баре вместе, он был вежлив, и мне хотелось взять его за руку, но я лишь вздохнула и выдохнула. Там, где мы сидели, было очень темно. Я прикоснулась к волосам, а затем снова взглянула на Пола. И на очень краткое мгновение мне показалось, что я никогда и не знала этого ребенка. Он сидел со спокойным, ничего не выражающим лицом. Мой сын — сплошная тайнопись. Как же все так вышло? — подумала я.
— Я и твой отец разводимся, — сказала я.
54 
