Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
202 
Пока они спускались, ощущался постоянный ток воздуха, словно провал делал один непрерывный бесконечный вдох. По мере того как свет тускнел, воздух становился все холоднее; светлая точка, в которую превратился вход в дыру, постепенно стала исчезать из виду: наступила ночь. Воины, сопровождавшие Карака — он взял с собой десятерых, — зажгли факелы. Дыхание бога заставило пламя вспыхнуть ярче и устремиться вниз. Но еще прежде, чем тьма наверху сгустилась окончательно, Хизи услышала шум воды, тихий плеск, который с каждым шагом становился громче. Скоро он заполнил собой все, зазвучал и снаружи, и внутри девочки. Вода. Река.
И тут неожиданно туннель привел путников в просторный зал; тропа вилась вдоль одной из его стен. Она кончалась у покрытого черной галькой пляжа, и желтые цветы факелов отразились в безбрежном волнующемся море, уходящем во тьму. Каменный свод изгибался над водным пространством, но всюду нависал низко; Хизи испытывала странную смесь клаустрофобии и ощущения бесконечности. Последний воин ступил на берег подземного моря, на обкатанную волнами черную гальку; осыпи земли и камней, упавших сквозь провал, остались позади. Хизи подняла глаза, надеясь увидеть вверху звезду, но там ничего не было видно; до нее донесся лишь далекий смутный цокот.
— Иди сюда, дитя, — выдохнул Карак. Он все еще сохранял человеческое обличье, но нос его стал острым и крючковатым, как клюв, и в свете факелов глаза сверкали яростным торжеством и предвкушением. — Идя сюда, и мы убьем его.
Дрожа, Хизи послушно двинулась вперед.
XXXVII
КРОВЬ ИЗМЕНЧИВОГО
Снова вода, убежище, родительское чрево. И снова жизнь, хотя на этот раз он не вынырнул на поверхность. Бог-Река увлек Гхэ вниз, потащил сквозь тьму и холод.
Он стал иным. Те части тела, что сожгла и оторвала Охотница, выросли снова, но не в виде человеческих. Теперь Гхэ защищали костяные пластины, передвигался он при помощи конечностей, больше похожих на плавники, чем на руки, и чего-то, что безусловно не было ногами; Гхэ боялся даже думать о том, что это может быть.
Глаза Гхэ видели дно Реки, серебряное зеркало поверхности воды, голый бесплодный камень, слагающий русло. Но другим зрением — гораздо более глубоким — он видел нечто далеко, далеко впереди.
Гхэ перебрал своих слуг и обнаружил, что некоторые из них уцелели: демон потока, духи Гана и слепого мальчика. Древний властитель, Ленгната, тоже был там, хотя очень ослабел или, может быть, был испуган до почти бессознательного состояния. Остальные — те многочисленные боги, которых Гхэ захватил, путешествуя по степи в обществе Мха, — больше не составляли часть его силы; они были уничтожены или вырвались на свободу во время битвы с Охотницей. Что же касается самой этой могучей противницы, бог-Река пожрал ее. Охотница исчезла, полностью и без следа.
И теперь он был уже не Гхэ-вампир, а Гхэ-рыба, змея, водяная тварь. Даже вовсе не Гхэ, хотя он понимал, что не был Гхэ и раньше, с тех пор, как Перкар отрубил ему голову. Если бы только можно было знать наверняка, что бледнолицый воин тоже мертв…
«Ты — Гхэ, — возразил Ган, бесплотный голос, обитающий с ним вместе в этой тюрьме из панциря, плавников, шипов. — Несмотря на все, что сделал с тобой бог-Река, часть тебя остается Гхэ. Я теперь в этом уверен».
«Помолчи, старик», — подумал Гхэ. Ему больше не были нужны выдумки и советы ученого. Единственной целью его жизни оставалось исполнение воли Реки.
«Если бы он мог осуществить свои желания сам, он так бы и поступил, — настаивал Ган. — Ты же видел, что он сделал с Охотницей, как неодолим он в своих владениях. Если уж бог-Река делает вампиров из мертвецов, то только для того, чтобы проникнуть туда, куда он не может дотянуться сам. Но это значит, что в таких местах он тобой не управляет. Ты можешь делать то, что правильно, а не то, чего он желает».
— Правильно все, чего он желает, — сердито ответил Гхэ. — Я не могу усомниться в этом, как ты должен бы уже понимать. Если ты срубишь дерево и сделаешь из него лодку, то она останется лодкой независимо от того, поплывешь ты в ней или нет. Бог-Река создал меня для того, чтобы найти Хизи. Это единственная вещь, на которую я способен.
Если дух способен нетерпеливо вздохнуть, то дух Гана сделал именно это.
«Я приведу тебе другое сравнение, мой друг. Когда кузнец кует меч, он не имеет никаких гарантий, что оружие не будет обращено против него самого. Ты теперь располагаешь моими воспоминаниями и знаниями, но и я способен улавливать твои мысли. Думаю, ты можешь быть направлен по другому пути, — настаивал Ган. — Не мной, но по собственному решению. Я знаю то, что я знаю».
202 
