65 
— Я ничего не вижу, — ответил мальчик, — я вообще ничего не вижу — никогда. Но я тебя слышу.
— Ох… — Бороться с желанием убить было ужасно трудно. Но Гхэ нужно было кое-что узнать. — Может быть, ты сможешь мне помочь. Где я нахожусь?
— Судя по голосу, ты ранен, — ответил мальчик. — И пахнешь ты странно.
— Пожалуйста, скажи мне, где я.
— Ты в Южном городе, на берегу. Позади меня — Река. Разве ты ее не чуешь?
Гхэ закрыл глаза. Он и в самом деле чувствовал запах Реки. Конечно, чувствовал.
— Я ее чую. И я ее слышу, — сообщил ребенок.
— Слышишь?
— Бог-Река поет мне. Он разбудил меня сегодня.
— Правда? — Гхэ испытывал все большее нетерпение, но что-то заставляло его медлить.
— И мне снятся сны. Сегодня мне приснилось, что я обладаю зрением. Приснилось, будто я могу видеть.
— Что?
— Да, — продолжал мальчик, — мне приснилось, что меня съело какое-то чудовище, но оно не растерзало меня, а просто проглотило целиком, и я начал видеть его глазами.
Гхэ услышал достаточно. Он не мог больше сосредоточиться на словах мальчугана. Он с жадностью потянулся к этому источнику жизни, вырвал трепещущие нити из их хрупкой оболочки. Мальчик вскрикнул, дернулся и упал вперед, в дорожную пыль.
«Оно не растерзало меня». — Слова мальчика все еще словно звучали в ушах Гхэ, и он, несмотря на ужасный голод, помедлил.
Что случится с маленьким клубком светящихся жизненных нитей, если он не пожрет его? Гхэ вспомнил джика, которого он убил несколько дней назад, вспомнил, как его душевные нити колебались в воздухе, — семя, которое могло породить призрак, но было скорее всего поглощено Рекой. Пока он обдумывал все это, жизненная сила мальчика начала тянуть его в сторону реки, и Гхэ подчинился.
Совсем вскоре он ощутил прикосновение воды, его владычицы. Эта часть Южного города была теперь малонаселенной, потому что земля все больше заболачивалась, грязные улицы превратились в лужи стоячей воды. Гхэ зашлепал по трясине и тут же ощутил, как к нему возвращаются силы, как голод перестает его терзать. Мысли прояснились, его мозг снова начал управлять животными инстинктами.
Маленький призрак все еще тянул его, стремясь слиться с Рекой, но Гхэ удерживал его, обдумывая случившееся. Мальчика ему послала Река, это ясно; но с какой целью? Гхэ попробовал притянуть клубок нитей к себе, не давая, однако, ему попасть в пылающий очаг сердца. Неожиданно он обнаружил в себе какую-то пустоту, полость, о существовании которой раньше не подозревал. Призрак устроился в ней, протянул нити к его собственным душевным нитям и там и остался, хотя стал бледнее. Гхэ ощутил совершенно новую силу. Она была, конечно, совсем маленькой, но он откуда-то знал, что вновь обретенная сила его не покинет. Воспоминания мальчика тоже сохранились, и Гхэ мог их использовать. Он пролистал память ребенка, словно книгу: годы, погруженные во тьму, особого рода голод. Воспоминания, которые могли заменить его собственные, утраченные. И еще Гхэ ощутил страх, неожиданность смерти, хотя эти чувства слабели, вытесненные потрясением и надеждой: ведь то, что осталось от мальчика, стало частью Гхэ, а Гхэ мог видеть.
Гхэ дошел до края берега; дальше лежало бескрайнее водное пространство — его повелитель. Гхэ двигался вперед, пока не погрузился целиком. В водах Реки ему не нужно было дышать, раны его стали быстро заживать; дожидаясь полного исцеления, Гхэ обдумывал случившееся и гадал, что все это значит.
Что, если бы первое встреченное им чудовище, там, под Лестницей Тьмы, он не съел? Не было бы оно теперь его рабом, как стал им мальчик? Как же глуп он был! Бог-Река хотел, чтобы он собрал их воедино, а не просто сожрал. Гхэ мог стать не одиночкой, а многими, целым легионом; все придворные могли бы стать его частью, а он — их императором. В этом-то и заключалась его истинная сила. Все же нужно быть осторожным: жрецы могут найти способ убить его. Но теперь он был нечто большее, чем прежний Гхэ, а в будущем станет еще могущественнее. Удовлетворенный такой перспективой, Гхэ позволил себе отдохнуть, зная, что его повелитель спрячет его от погони.
Перед рассветом он нашел заброшенный дом на краю Желтоволосой трясины. Гхэ смотрел, как восход окрасил в розовый цвет колышущиеся высокие травы на равнине, тянущейся к югу, насколько хватал глаз; границей служила лишь Река на востоке и цепочка хижин по западной окраине болот. Кто-то говорил ему — кто именно, Гхэ, конечно, вспомнить не мог, — что до его рождения эта часть трясины представляла собой сплошные клетки рисовых полей и в те времена Южный город процветал, а его жители усердно работали в полях, поскольку часть урожая им разрешалось оставлять себе. Однако Река разлилась, не настолько сильно, чтобы затопить город, но достаточно для того, чтобы погубить рисовые посевы. Владелец этих земель решил, что не стоит возиться с ирригацией, ведь дешевый рис в больших количествах везли вверх по Реке из Болотных Царств. Трясине было позволено захватить бывшие поля.
65 
