111 
Он лежал, глядя вверх в густой удушливый мрак и стараясь сдержать стонущий ужас в душе. Когда они получат деньги, думал он, они убьют его и Красавчика Джо тоже. Он достиг конца своего жизненного пути, и никто никогда не узнает, что с ним случилось и что он пережил в этот момент. Все, что он может сейчас, единственный его долг — это оставаться самим собой, сохранять бесполезное чувство собственного достоинства, что-то, что составляет только его суть. В мире остались только он и его восприятие себя.
Мысли его закружились, проектор сознания послал на экран тьмы яркие цветные образы, и он с невероятной четкостью увидел Брендана Крэддока, сидящего в халате у двери и пытающегося не дать ему уйти. Увидел отца у себя кабинете в Пеннвуде, листающего страницы в свете настольной лампы. И почувствовал светлую пронзительную печаль по нему. По тем двум дням, когда сделал отца счастливым.
В проулке было темно. Генри легко толкнул ногой калитку, которая беззвучно отлетела назад, заставив его отскочить. Потом замер, ослабев от страха; бешено колотилось сердце. Он нервно пробежал пальцем по верху кейса. Он перевязал его веревкой, но постоянно проверял, опасаясь, что тот невзначай откроется и деньги разлетятся вокруг. Стояла тишина, лишь в отдалении слышался приглушенный шум машин. Он ступил во двор, чувствуя под ногами грязь и камни. Двинулся в темноту, не позаботившись закрыть калитку. На фоне красноватого лондонского неба чернел строй безлюдных домов без единого огонька в окнах.
Он различил впереди сарайчик, его распахнутую дверь и черное нутро. Было около часа ночи. Генри так мутило от страха, что, того и гляди, стошнит. Он не осмеливался поставить кейс на землю. По пути сюда он был уверен, что его остановит полиция или ограбят другие, не связанные с этим делом бандиты. Сменил два такси, потом шел пешком, таща здоровенный кейс. Любому ясно — преступник.
Не надеясь на помощь, живя последние дни как в дурном сне, он никому ничего не сказал. Вернулся в Лэкс-линден со Стефани, терпеливо снося ее замешательство и страх. «Это из-за той девчонки, Колетты, ты хочешь увидеться с ней». Генри, угрюмому от снедавшей его тревоги, было не до ее переживаний. «Думай, что хочешь, если не веришь моим словам!» Всю дорогу Стефани плакала, и он, не в состоянии говорить с ней, думал с болью в сердце: он взял на себя ответственность за нее и сделает ее счастливой — но боже! Как все осложнилось сейчас, каким стало ужасным. А каким счастливым он был всего несколько дней назад, когда казалось, что не существует никаких проблем! Когда они приехали в Холл, Стефани с головной болью скрылась в своей комнате.
Разумеется, от матери не укрылось его удрученное состояние, но Герда, заметив покрасневшие глаза Стефани, приписала это ссоре между ними и лишних вопросов не задавала. Генри, скрипя зубами, терпел ее довольные любопытствующие взгляды. Между тем пришлось встретиться с Меррименом и объяснять тому, верой и правдой служившему их семейству, что ему необходима крупная сумма денег наличными, немедленно и чтобы об этом никто не знал. Мерримен явно изумился, но принял это молча и выполнил задание с нервной аккуратностью. Сделал несколько телефонных звонков, объяснил, представил бумаги. Генри даже не пытался вникать в подробности. Главное он понял: деньги он сможет получить на следующий день в Лондоне. Он вернулся в Холл. Стефани была все еще наверху и попросила, чтобы ужин ей принесли в постель. Генри поднялся к ней.
— Стефи, дорогая, что с тобой, ты и впрямь заболела?
— Это все та девчонка, она виновата.
— Что за чушь! Послушай, Стефани, тебе нужно быть сильной и храброй и помогать мне в жизни. Я тоже боюсь, всякая ерунда пугает меня! Мы должны помогать друг другу, ты доведешь себя до того, что разболеешься.
— Ты придешь ко мне ночью?
— Нет, здесь это невозможно. Я буду недалеко. Буду думать о тебе. Постараюсь увидеть тебя во сне.
— О, милый… мы поженимся, правда?
— Да, и я буду всегда заботиться о тебе. Только не нервничай по всяким пустякам. Завтра вернемся в Лондон.
Однако утром Стефани не захотела уезжать с ним, сказала, что хочет остаться в Холле. Полный страха перед предстоящим, Генри не возражал. Сказал, что съездит и вернется. Герда, приняв на себя командование, велела Стефани оставаться в постели, принесла градусник, заговорила о враче. Генри поторопился исчезнуть.
Получить деньги, благодаря усилиям Мерримена, оказалось проще, чем Генри ожидал. Наделе то, что он забрал и что сейчас лежало в большом кейсе, составляло только двадцать тысяч фунтов. Сумма куда более скромная, чем требовалась, потому что Генри, осторожничая и борясь с парализующим страхом, никак не мог прямо назвать Мерримену конкретную цифру. Разумеется, он должен как-то с умом поторговаться. Глупо отдавать всю сумму сразу. Надо передать достаточно, чтобы уверить их в серьезности своих намерений, но и не слишком, чтобы они, удовлетворившись полученным, не расправились тут же с Катоном. Необходимо потребовать доказательств того, что Катон жив. Необходимо настоять, что остальные деньги они получат, только когда освободят Катона.
111 
