Особенно,... 
30 
— Я не знаю, она мне не, говорила.
— Вероятно, это то же самое, что смотреться в зеркало…
Или она не замечает этого?
Остаток вечера был невыносимо скучен, как и все время ее пребывания дома. Они ходили в церковь в Сочельник и утром в Рождество. Она встретила некоторых своих друзей и была поражена, узнав, что две одноклассницы, решившие не поступать в этом году в колледж, успели выйти замуж, а еще одна, вышедшая замуж еще в июне, уже беременна. Пакстон чувствовала себя слишком юной, чтобы даже подумать о такой ответственности, а они на всю жизнь привязали себя к мужьям и детям.
Она опять вспомнила о Питере, о котором постоянно думала все эти дни. Он звонил ей каждые несколько дней, но, так как Пакстон все время брала трубку сама, никто не знал, как часто это происходит. Однажды к телефону подошла мать и заметила, что ей кажется странным, что парень из Калифорнии звонит все время. Она лишь надеется, что это не значит ничего неприятного. «Неприятным» в ее представлении мог быть только роман с молодым человеком не из Саванны.
Пакстон побывала в редакции городской газеты. Несмотря на то что мистер Вильсон предложил поговорить о ней с главным редактором, она не воспользовалась такой возможностью и сама договорилась о работе летом во время каникул. Она позаботилась об этом без особой радости, теперь все, что могло отдалить ее от Питера, действовало угнетающе. Предстоящая летняя разлука доставляла ей беспокойство: Пакстон не хотела целиком быть зависимой от него, она так много собиралась сделать в жизни, чтобы выполнить обещания, данные самой себе. Правда, он обещал ждать ее, и она верила Питеру. Он повторил это обещание, когда звонил в Саванну на Рождество.
Пакстон согласилась уехать из дома перед Новым годом, поддавшись уговорам Питера. Мать так была занята Джорджем, Аллисон и собственными друзьями, что не придала этому решению Пакстон никакого значения. Когда Пакстон объявила, что хочет провести новогоднюю ночь вместе с друзьями из колледжа, мать ответила, что это нехорошо по отношению к ней, но спорить не стала. В день отъезда она все утро проговорила с Квинни на кухне. Няня опять подхватила свой ежегодный кашель, и Пакстон взяла с нее обещание непременно сходить к врачу.
Матери надо было к парикмахеру, поэтому она попрощалась заранее. Джордж отвез Пакстон в аэропорт. Прощаясь с ним, она передала свои наилучшие пожелания Аллисон. Джорджу показалось это фамильярным.
— У вас ведь серьезные намерения насчет друг друга? — не смогла не полюбопытствовать Пакстон об их связи. Брат ненавидел само это слово «связь».
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказал он ледяным голосом, и она не сдержала улыбки. Ему стукнул тридцать один год, и, если он до сих пор не понимает, о чем она говорит, — это тяжелый случай. — Не подобает девушке спрашивать об этом.
Она снова подумала, насколько проще и душевнее были отношения между Питером и Габби, чем между ней и Джорджем.
— Я думаю, ты действительно нравишься ей, и она нравится маме, — это все, что она могла сказать. Не хотелось врать, говорить, что Аллисон ей по душе.
— Надеюсь, так оно и есть, — растерянно произнес он, молясь про себя, чтобы сестра перестала задавать вопросы.
— Береги себя. — Она поцеловала его в щеку, без лишних слов взяла сумку и пошла к самолету, на прощание помахав рукой. Питер во многом помог ей, она уже не могла заставить себя играть в их спектакле, изображать застывшие чувства по кем-то придуманным правилам, участвовать в бесконечных молчаливых обедах. А Джордж, смотря ей вслед, сожалел, как испортила его сестру Калифорния.
В аэропорту ее встречал Питер. Едва самолет приземлился в Сан-Франциско и она сошла на землю, он подбежал к ней, поднял на руки и приник к ее губам. Так он и держал ее, они смеялись и целовались на глазах у прохожих, улыбавшихся, глядя на них. Было приятно смотреть на влюбленных молодых людей и вспоминать, когда ты сам был таким.
— Господи, как я соскучился по тебе, — глубоко вздохнул он, все-таки опустив ее на землю, и они пошли, держась за руки, за багажом. — Я думал, не выдержу больше и минуты без тебя.
— Я тоже больше не могла ждать. — Она вся светилась от радости.
— Как дела в Саванне?
— Ужасно! — Она рассказала ему все об Аллисон, Джордже, ее летней работе и все, что говорила Квинни, и с сожалением — о том, как замкнута и далека была от нее мать. — Я думаю, она до сих пор не может мне простить, что я уехала в Беркли Впрочем, она все время была такой, просто теперь мне есть с чем сравнивать. — Она имела в виду семью Питера.
30 
