68 
Генерал Чанг спас Лин Вей и ее ребенка. Однако теперь он с озабоченным видом смотрел на роженицу. Рана, проделанная его ножом, была в порядке. Но молодая мать потеряла слишком много крови, и было похоже, что она, в отличие от ребенка, не выживет — надежды на это очень, очень мало. Он не поделился с Одри своими мыслями.
— Теперь вам надо ее зашить, — тихо сказал он ей. Одри, торопясь, достала единственную имевшуюся в приюте иголку и прочную белую нитку, провела иголку через пламя, как раньше делал с ножом генерал, и дрожащей рукой принялась зашивать разрез. Ничего труднее этого ей не приходилось делать в жизни.
Слезы жгли Одри глаза и затрудняли работу. Наконец дело было сделано. Одри осторожно обмыла Лин Вей чистой тряпицей, намоченной в прохладной воде, обтерла ее всю с ног до головы и хорошенько укутала в теплые одеяла. А генерал стоял и, как родную, держал на руках заснувшую девочку. Они и не вспомнили, что она наполовину японка. Какая разница? Это было их общее дитя, новая жизнь, которую они спасли общими отчаянными усилиями.
— Вы молодец, — похвалил генерал Одри, склонившуюся над Лин Вей, которая не приходила в сознание.
Лицо роженицы приняло сероватый, землистый оттенок.
— Она такая бледная. — Одри вопросительно, встревоженно заглянула ему в глаза.
— Она потеряла очень много крови.
И он, раненный в плечо, тоже потерял немало крови. Но он мужчина и привык проливать свою и чужую кровь. Женщина в родах — совсем другое. Его брат, поведал генерал Одри, потерял таким образом двух жен, но зато у него два сына.
— Она поправится? — чуть слышно спросила Одри. Свеча зачадила и погасла. В окно уже просочился свет утра и обозначил лицо роженицы.
— Не знаю. — Он перевел взгляд на малютку. — Ей нужно молоко, раз она не может получить грудь матери.
В дверь опять заглянула Синь Ю, Одри велела, чтобы она отправила кого-нибудь из детей постарше подоить корову. Но генерал Чанг сказал, что лучше подойдет козье молоко. Одри распорядилась, чтобы принесли и того и другого, потом растерянно оглянулась на генерала: как кормить младенца? откуда взять соску? Помог счастливый случай, вернее, просто настоящее чудо — отыскалась кожаная перчатка, принадлежавшая одной из монахинь, перчатку отнесли на кухню, прокипятили хорошенько, а потом налили в нее козье молоко, иглой проткнули палец, девочка с удовольствием насосалась и сладко уснула.
Лин Вей все не приходила в себя. Теперь, глядя на нее в дневном свете, Одри вдруг поняла, что бедняжка не переживет мучений, выпавших на ее долю при рождении ребенка. Генерал с наступлением дня спустился обратно в погреб. Уходить ему сегодня было уже поздно, и все равно о его присутствии знала одна только Синь Ю. Вечером он поднялся к ним снова. Одри была по-прежнему на посту, каждые два-три часа кормила девочку и ухаживала за Лин Вей, которая по-прежнему лежала неподвижно и едва дышала. В эту ночь младенца держал на руках и кормил из перчатки-соски генерал Чанг, а Одри сидела, обняв Лин Вей, и не сводила глаз с ее лица, покуда та не испустила слабый вздох и тихо не скончалась прямо у нее на руках.
Одри еще долго не опускала ее на подушку, а сидела, прижимая умершую к себе, и думала о том, какая это была славная, добрая девочка, думала и о малютке, что лишилась матери, едва, в муках, появившись на свет. И о себе, о своем сиротстве, и о горьком одиночестве, ожидающем дочурку Лин Вей, которой предстояло теперь расти одной, презираемой и китайцами, и японцами, в мире, где некому будет ее любить, где девочек продают за мешок риса или фасоли. Потом, вся в слезах, Одри накрыла лицо Лин Вей и взяла на руки ее крохотное дитя, а генерал Чанг спустился в кухню и приготовил чай. Наступил еще один рассвет. Одри разбудила Синь Ю и сообщила ей печальную весть.
Девочка расплакалась, заслонив глаза ладонью. Она держалась за юбку Одри, а у той сжималось от жалости сердце — она вспомнила, как рыдала ее сестренка, Аннабел, когда погибли их родители. Генерал Чанг сказал:
— Сегодня с наступлением темноты я уйду. Мои люди тяготятся задержкой.
— Спасибо за помощь.
Одри смотрела ему прямо в глаза, ее взгляд выражал глубокую признательность и еще нечто большее.
— Как вы поступите с ребенком? — спросил он. Удивительная, непостижимая женщина! Приехала из немыслимого далека и так потрясающе серьезно и ответственно относится к этим детям-сиротам. — Оставите ее здесь?
Одри недоуменно вскинула брови. Вопрос показался ей довольно странным:
68 
