88 
Должна быть… дверь. Да. Старая дверь из старого дерева. Темная.
Тиффани повернулась. Позади нее в воздухе висела черная дверь.
Петли должны заскрипеть, подумала Тиффани.
Она толкнула дверь и петли заскрипели.
Тааак… подумала она, на самом деле двери не существует. Я рассказываю себе историю про дверь, историю, понятную мне, и я одурачила себя в достаточной степени, чтобы это сработало. Все, что мне нужно, продолжать балансировать на грани реальности. А это трудно, так же, как и не думать о розовом носороге. Но уж коли Бабушка Ветровоск на такое способна, то и я смогу.
Прямо за дверью под звездным небом лежала пустыня черного песка, простирающаяся до самого горизонта.
Ты должна помочь нам перейти порог, сказали голоса роителя.
— Коли ты мя послушаешь, то энтого не сделаешь. — отозвался Роб Всякограб с коленки Тиффани. — Не доверяю я энтому отвратцу ни на йоту!
— В нем есть частица меня. Я доверяю ей. — ответила Тифани. — Роб, я не говорила, что ты должен пойти со мной.
— О, айе? А я буду зрить, как ты туда одна пошла, да? Не дождешься, чтоб я тя в такую минуту покинул!
— У тебя есть клан и жена, Роб!
— Айе, и я не обесчещу их, позволив те ступить во владения Смерти одной. — твердо ответил Роб Всякограб.
Так вот чем мы занимаемся, думала Тиффани, глядя в дверной проем. Мы сторожим границы. Мы помогаем тем, кто не может сам найти путь…
Она набрала полную грудь воздуха и шагнула внутрь.
Ничего не изменилось. Песок под ее ногами скрипел и осыпался, как она и ожидала. Неожиданостью оказалось то, что подброшенный в воздух, он медленно, словно пушинка, падал на землю.
Дверь мягко закрылась за Тиффани.
Блaгодарим тебя, сказали голоса роителя. Что мы должны делать теперь?
Тиффани оглядeлась вокруг и посмотрела на звезды. Звезды были незнакомые.
— Умереть, я думаю. — ответила она.
Но нет «меня», чтобы умереть, сказали голоса роителя. Есть только мы.
Тиффани глубоко вздохнула. Дело было за словами, а в словах она разбиралась.
— Существует поверье, — сказала она, — Что когда-то давно мы были просто капельками, плавающими в море, затем стали рыбами, затем ящерами, крысами и обезьянами, а между ними побывали сотнями разных существ. Когда-то давно эта рука была плавником, а затем на ней появились когти! В моем человеческом рту есть острые зубы волка, резцы зайца и жевательные зубы коровы. Наша кровь солона как море, в котором мы когда-то жили! При испуге наши волосы встают дыбом, точно также, как встает дыбом шерсть. Мы сами — история! Все, чем мы становились на своем пути к человеку, все еще существует в нас. Продолжать?
Продолжай, ответил роитель.
— Во мне живет память о моих родителях, о родителях моих родителей и о всех моих предков. Эта память проявляется в цвете глаз, в цвете волос. И каждый, кто изменил способ моего мышления, так же живет во мне. Так кто же «я»?
Часть, которая только что рассказала нам эту историю, сказал роитель. Часть, которая истинная ты.
— Ну… да. Но в тебе тоже должна быть эта часть. Ты говоришь «мы» — кто это говорит? Кто говорит, что ты, это не ты? Ты не отличаешься от нас. Просто мы очень и очень хорошо умеем забывать. И мы знаем, когда не надо слушать обезьяну.
Ты нас только озадачила, ответил роитель.
— Древний фрагмент нашего мозга, который хочет стать главной обезьяной и нападает, если ее застать врасплох. — ответила Тиффани. — Она действует, она не думает. Но люди знают, когда не надо быть обезьяной или ящером, или любым другим старым воспоминанием. Но когда ты захватываешь людей, ты заглушаешь человеческую часть. Ты слушаешь обезьяну. Обезьяна не знает, что ей нужно, она знает только то, что она хочет. Нет, ты не «мы». Ты — «я».
Я, мое, сказал роитель. Я. Кто я?
— Может ты хочешь, чтобы тебе дали имя? Имя может помочь.
Да. Имя…
— Мне всегда нравилось имя Артур.
Артур, повторил роитель. Мне тоже нравится Артур. И если есть я, то я могу перестать быть. Что дальше?
— Существа, которых ты… захватывал, они умирали?
Да, ответил Артур. Но мы… — но я не видел, что происходило. Они просто прекращали существовать.
Тиффани поглядела на бескрайний песок. Она никого не видела, но было что-то, предполагающее движение. Возможно случайное изменение освещенности, как будто она уловила мелькание того, что увидеть не могла.
88 
