8 
– Пройдемте в комнату, лорд Тревельян, – подчеркнуто сухо промолвила Пенелопа. – Или вы решили больше никогда не входить в мою гостиную, после того как я отказалась посетить вашу?
– Скажите, вы не хотите или не можете приехать ко мне в гости? Неужели мои родственники нанесли вам такую обиду, которая мешает вам появиться в их поместье? Я предлагал послать за вами экипаж, чтобы вы не утруждали себя пешей прогулкой. Я писал также о том, что вы можете взять с собой Августу, поэтому вы не могли заподозрить меня в недостойных джентльмена намерениях. Так почему же вы отказались?
Кипя от гнева, он ворвался в гостиную и стал метаться по ней, грозя разбить безделушки и разнести в пух и прах ветхий диванчик и старые стулья. Грива его непокорных густых волос, падавших в беспорядке на лоб, делала его похожим на израненного льва.
– Честное слово, милорд, вам не удастся запугать меня. Вы можете кричать на своих слуг, но здесь ваши вопли неуместны. Я готова многое простить, но не желаю прощать ваше грубое обращение со мной в моем же доме. Нет такого закона, который обязывал бы меня принять ваше приглашение так, как будто оно пришло от королевы. Это все, что я могу сказать в ответ на ваши обвинения и упреки. Всего хорошего, сэр.
И с этими словами Пенелопа с гордо поднятой головой, шурша старомодными юбками, вышла из комнаты, оставив Тревельяна одного. Он не мог припомнить, когда в последний раз получал подобную отповедь. С удивлением проводив Пенелопу взглядом, виконт готов был побиться об заклад, что она до сих пор носит вышедшие из моды тугие корсеты. Чувствуя, что сейчас расхохочется, Тревельян быстро направился к выходу.
Услышав, как хлопнула входная дверь, Пенелопа закрыла лицо руками. Возможно, она была слишком резка с виконтом, но не могла явиться в гости в изношенном платье и терпеть затем насмешки обитателей поместья, перед которыми она, баронесса Уиндгейт, предстала бы в образе серой мышки. Здесь, в родном доме, Пенелопа не стеснялась своей убогой одежды, но сносить издевательства людей, которые, как и она, были знатного происхождения, ей не позволяла гордость.
Пенелопа надеялась, что своим поведением не нанесла виконту душевной раны, но она не могла терпеть грубого обращения с его стороны. По-видимому, виконт очень вспыльчив, но в конце концов, он получил то, что заслужил. Однако от этой мысли Пенелопе не становилось легче.
Огорчение по поводу того, что сэр Грэм не приехал к ней на следующий день, вскоре забылось – другие мысли и чувства овладели Пенелопой. Однажды к ней явились доброжелатели, которые хотели удостовериться в правоте слухов, упорно ходивших в округе. Услышав, о чем идет речь, Пенелопа не поверила своим ушам и почувствовала, что ее охватывает паника. Быстро надев лучшее платье, она поспешила к лорду Сэмюелу Чейзу.
Проведя в его обществе около часа, она вернулась домой расстроенная и не помнила, как оказалась в саду. Бесцельно блуждая по дорожкам, она не ощущала сырости. С окраины сада были хорошо видны близлежащие окрестности – словно игрушечная деревня, роща, а за ней домик священника, над трубой которого поднимался дымок. Пенелопа чуть не заплакала при мысли о том, что вскоре должна будет покинуть эти милые, ее сердцу края.
У нее было тяжело на душе. Она считала дом священника своим. Августа была ее семьей. Разве сможет она расстаться с ними? Как сообщить экономке, что теперь им негде жить?
Пенелопа старалась прогнать тяжелые мысли. Ведь существует же какой-то выход! Неужели найдется такой жестокий человек, который посмеет выгнать из дома старую беззащитную женщину? Но лорда Чейза, похоже, мало интересовала судьба бедной экономки покойного священника, которая прожила в его доме всю свою жизнь. Он был увлечен грандиозными планами восстановления церкви, которая, по его замыслам, должна нести свет вероучения местным заблудшим душам.
И тут навстречу Пенелопе вышла сама судьба в образе виконта. Пенелопа не хотела приближаться к нему, опасаясь новых обид и унижений, которых ей с лихвой хватило сегодня.
Но виконт, опираясь на трость и приволакивая негнущуюся в колене ногу, решительно направился к ней.
– Вижу, что вам уже обо всем известно, – заявил он без предисловий, глядя с высоты своего роста на ее золотисто-каштановую головку.
– Я, похоже, последняя, до кого дошла эта новость, – с горечью заметила Пенелопа. – Что вы намерены делать? Помочь сбить меня с ног и насладиться моим падением?
8 
