Особенно,... 
123 
А я и не мешал.
Я забился в угол, а Система все трогала меня равнодушными пальцами, все делала что-то, что должно было остаться на потом – а я, дурак, боялся, что навсегда…
На следующий день, прогуливаясь по внешнему дворику, я и мой мальчик наблюдали за интереснейшей картиной: монахи-стражники взашей гнали по ступеням крикливого типа, обвешанного клетками с пичугами. Пичуги голосили, тип взывал к справедливости, стражники беззлобно ругались – и вся эта шумная процессия вскоре скрылась из виду.
– Кто это? – спросил я у старшего стража, оставшегося во дворе.
– Птицелов. Приволок отцу-вероучителю какой-то свиток, сказал, что тайный завет самого Пути Дамо… Наставники смотрели-смотрели, ничего не разобрали, а в конце там еще рожа была пририсована с высунутым языком – так они разгневались и велели дурака птицелова гнать из обители. Вот и гоним…
Надеюсь, мы отошли от стража с достаточно безразличным выражением лица.
Уж я-то знал, что это была за рожа с языком – я сам пририсовал ее на полях своих записей! Один из слуг был благодарен мне и моему мальчику за то, что мы неделю просидели над постелью его больного сына, играя на свирели. Патриарх не возражал, остальные сочли это очередной поблажкой Маленькому Архату-любимчику, а нам просто было жаль пацана… он так славно засыпал под нашу свирель.
И, кстати, довольно быстро выздоровел – что слуга отнес на наш счет.
Долг платежом красен – этот же слуга мгновенно согласился выносить за пределы обители мои тайные записи и прятать их неподалеку, в тайнике у скал Бацюань. В последнем не было особой необходимости – сомневаюсь, что во всем мире сейчас нашелся бы человек, способный прочитать этот свиток, но береженого, как говорится, Бог бережет.
Не сберег.
Одно утешение: представляю выражение лица патриарха, когда он пытался прочесть про шефовский «Вольво» и про покойника Десантуру, а также смотрел на языкатую рожу!
Я, конечно, не художник, но рука у моего мальчика была уверенная, а рисовали-то мы его, отца-вероучителя…
Прошла неделя.
Другая.
Половина третьей.
Мой мальчик был прежним, но я не мог отделаться от ощущения, что внутри его образовалась потайная комната, такая же, как в Лабиринте, и стоит открыть дверь – вот она, Система, смотрит без глаз, слышит без ушей, никуда не спешит и всюду успевает.
А однажды ночью я пришел в себя посреди Лабиринта.
Мы направлялись в покои мумий.
И я знал своим новым знанием, что сейчас мы зайдем к древним учителям, поклонимся как следует, дальше ноги понесут нас по галерее наружу…
И дороги Поднебесной расстелются перед нами.
Мы, я и мой мальчик, должны были отыскать Змееныша или судью Бао, о котором нам рассказывал лазутчик.
Более того, я прекрасно понимал: отказаться или передумать – не в нашей власти.
Лучше было идти и не думать о том, что вне обители… впрочем, что-то внутри меня подсказывало: никаких бед от Закона Кармы не предвидится.
Мы, я и мой мальчик, теперь были частью загрузочного сектора.
А я подозревал вдобавок, что мы еще и являемся частью наскоро создаваемой антивирусной программы.
Я и мой мальчик.
Маленький Архат.
В ближайшем селении мы украли чьи-то обноски и переоделись – Системе было на это наплевать, но беглого несовершеннолетнего монашка без бирки-гуады взяли бы первые Быстрорукие, встретившиеся ему на пути.
А в следующем селении нас заставили петь прямо на сельской площади – сказался бродячим сказочником (простите за каламбур!), значит, отрабатывай! Развлечений у пахарей мало, за песню накормят, за сказку переночевать дадут…
Мы пели.
А потом мой мальчик выдохся – и верьте или не верьте, но я сочинил песню.
– «Легенда о кулаке», – громко объявили мы, и мой мальчик принялся переводить с моего на местный.
- Шел монах за подаяньем,
- Нес в руках горшок с геранью,
- В сумке сутру махаянью
- И на шее пять прыщей.
- Повстречался с пьяной дрянью,
- Тот облил монаха бранью,
- Отобрал горшок с геранью
- И оставил без вещей.
– Еще! – восторженно требовали сельчане, хотя в переводе песня сильно проигрывала оригиналу. И мы дали еще:
- И стоит монах весь драный,
- И болят на сердце раны,
- И щемит от горя прана,
- И в желудке – ничего.
- И теперь в одежде рваной
- Не добраться до Нирваны
- Из-за пьяного болвана,
- Хинаяна мать его!
- И монах решил покамест
- Обратиться к Бодхидхарме,
- Чтоб пожалиться пахану
- На злосчастную судьбу,
- И сказать, что если Дхарма
- Не спасет его от хама,
- То видал он эту карму
- В черном поясе в гробу!
Мы шли по Поднебесной, а слава «Легенды о кулаке» бежала впереди нас. Я был ужасно горд, мальчик изощрялся в аккордах (мы купили новый цин!), и при каждом очередном исполнении мы изо всех сил старались превзойти прошлое:
123 
