Особенно,... 
82 
— Снимите седло — скомандовал он.
— Что? — переспросил Хобсон.
— Снимите с него седло, мистер Хобсон — твердо повторил Мокрист — это мешок с почтой и так слишком тяжелый, так что давайте снимем седло.
Улыбка Хобсона не исчезла, но все остальные черты его лица, казалось, отодвинулись от нее в сторонку.
— Что, детишек уже завели, сколько хотели? Новые без надобности, да? — ехидно спросил Хобсон.
— Просто дайте мне попону и подпругу, мистер Хобсон.
Теперь улыбка Хобсона пропала окончательно. Вся эта затея стала слишком смахивать на убийство.
— Может, передумаете, сэр? — спросил он — В прошлом году Борис оттяпал конюху два пальца. Этот жеребец лягается, дергает поводья, норовит вас сбросить. В нем демоны сидят, факт.
— Но он поскачет?
— Не поскачет, а полетит стрелой, сэр. Прирожденный дьявол, вот кто он. — заверил Хобсон — А еще вам понадобится лом, чтобы заставить его огибать углы. Послушайте, сэр, хорошенького понемножку, позабавились и хватит, у меня есть куча других…
Хобсон вздрогнул, когда Мокрист одарил его особой улыбкой, припасенной как раз для таких случаев.
— Вы его выбрали, мистер Хобсон. А я на нем поскачу. Я буду очень признателен, если вы велите своим джентльменам повернуть его вдоль Бродвея, головой к выходу из города, а я пока схожу урегулирую пару деловых вопросов.
Мокрист вошел в Почтамт, бегом бросился вверх по ступеням в свой кабинет, захлопнул дверь, запихал себе в рот носовой платок и несколько секунд тихо хныкал, пока ему не полегчало. Ему доводилось несколько раз скакать без седла, когда действительно припекало, но у Бориса были глаза абсолютно сумасшедшей твари.
Но отступи сейчас, и ты станешь… просто идиотом в блестящем костюме. Людям требуется образ, шоу, нечто запоминающееся. Ему всего-то и надо, что продержаться в седле, пока не покинет город, а потом можно будет спрыгнуть в подходящие кусты. Да, это сработает. А затем останется только прихромать в Сто Лат через несколько часов, все еще сжимая в руках сумку с почтой, и наплести с три короба о своей храбрости в битве с бандитами. Ему поверят, потому что это будет очень правильная история… потому что люди хотят верить во что-то подобное, потому что из нее получится отличная байка, потому что если навести достаточно блеска, стекло становится больше похоже на бриллиант, чем сам бриллиант.
Когда он снова вышел на ступени у главного входа в Почтамт, из толпы донеслись приветственные крики. Солнце как раз в этот момент решило театрально появиться из тумана, и заиграло на крылышках, украшавших шляпу Мокриста.
Борис на первый взгляд казавшийся почти покорным, стоял и жевал удила. Это не ввело Мокриста в заблуждение; если лошадь вроде Бориса стоит спокойно, значит, она что-то замышляет.
— Мистер Помпа, мне нужно, чтобы вы меня подсадили — распорядился Мокрист, перекидывая через голову ремень от сумки с почтой.
— Да, Мистер Губфиг.
— Мистер Губвиг!
Мокрист обернулся и увидел Сахариссу Крипслок, которая спешила к нему по улице, с блокнотом наготове.
— Всегда рад вас видеть, Сахарисса! — сказал Мокрист — но сейчас я немного занят…
— Вы знаете, что "Великий Путь" опять не работает? — выкрикнула она.
— Ну да, это же было в газете. А сейчас я должен…
— Значит вы все-таки бросаете вызов семафорной компании? — карандаш застыл в полной готовности над ее блокнотом.
— Я просто доставляю почту, мисс Крипслок, я ведь вам говорил — сказал Мокрист твердым, мужественным голосом.
— Но ведь это очень странно, не правда ли, что обычный наездник более надежен чем…
— Пожалуйста, мисс Крипслок! Мы ведь Почта! — воскликнул Мокрист самым благородным тоном — мы не опускаемся до дешевой конкуренции. Нам очень печально слышать, что наши коллеги из семафорной компании испытывают временные трудности со своими механизмами, мы очень опечалены таким оборотом дел, и если они захотят, чтобы мы доставили их сообщения вместо них, мы конечно же будем счастливы продать им немного марок, которые скоро будут доступны в номиналах пенни, два пенни, пять пенни, десять пении и доллар, пункт продажи в Почтамте, уже с клеем. Кстати, мы планируем в скором времени выпустить клей со вкусом лакрицы, апельсина, корицы и банана, но не клубники, потому что я терпеть не могу клубнику.
Он увидел, что она улыбается, записывая все это. Она спросила:
82 
