102 
Тиффани показалось, что она даже увидела наяву восклицательные знаки. Они кричали вместо него, даже когда он говорил тихо. Они подпрыгивали и врезались в произнесенные им слова. Она видела контур его лица и крохотные клочья пены вокруг рта, вместе с грозящим пальцем — от зеркала по воздуху словно сочилось жидкое безумие.
Какое счастье для Летиции, что она пока не может его слышать, и пока что её разум заполнен кружевами, свадебными колокольчиками, рисовыми зернами и перспективой оказаться в самом центре свадебной церемонии.
Тиффани сумела выдавить:
— Нет, тебе это не идёт, — и в качестве повторяющегося заклинания про себя: «Нет глаз, нет глаз. Две дыры в голове».
— Да, думаю, ты права. Тогда, возможно, лиловый будет смотреться получше, — сказала Летиция, — хотя мне всегда говорили, что мой цвет «о’де Нил»[42]. А, кстати, могу ли я как-то загладить свою вину, предложив тебе стать подружкой невесты? Конечно, у меня есть куча дальних родственниц и кузин, которые последние две недели старательно примеряют платья подружек.
Тиффани по-прежнему пялилась в пространство, или скорее в два темных отверстия. В это мгновение они были важнее всего на свете, и довольно противными без упоминания всяких там кузин.
— Не думаю, что ведьмы бывают подружками невесты, но все равно спасибо, — ответила она.
«Подружка невесты? На свадьбе?»
Сердце Тиффани ёкнуло. И с этим ничего нельзя было поделать. Она выбежала прочь из комнаты, пока тварь не догадалась о чём-нибудь ещё. Как же он её находит? Чего именно он ищёт?
Не подали ли они ему только что некую подсказку? Она помчалась прямо в темницу, которая теперь была единственным убежищем.
Тут находилась подаренная Летицией книга. Она раскрыла её и принялась читать. В горах учатся читать очень быстро, раз единственные книги, которые можно прочесть находятся в странствующей библиотеке и за просрочку приходится платить лишний пенни, что очень накладно, когда твоей единственной разменной монетой является старый башмак.
В книге велась история об окнах. Но не об обычных окнах, хотя некоторые таковыми выглядели.
А позади них располагались… всякие штуки — и иногда чудища. Иногда иллюстрация на странице, а порой и лужа в нужном месте — все они могли являться окнами. Она в который раз припомнила ужасного гоблина на картинке из книги со сказками: порой он смеялся, а иногда только скалился — в этом она была твердо уверена. Разница была небольшая, но всё же разница была. И всегда приходилось гадать: а что было в прошлый раз? Может я неверно запомнила?
Книга зашуршала под пальцами Тиффани, словно голодная белка, спешащая взобраться на дерево, на котором полно спелых орехов. Её автором был волшебник, довольно нудно излагавший вопрос, однако книга всё равно вышла увлекательной. В ней были иллюстрации, на которых люди входили в картину, и выходили обратно. Окна были вратами, ведущими из одного мира в другой, и всё на свете могло оказаться таким окном, и всё на свете могло быть миром. Ей доводилось слышать, что признаком отличного портрета было то, что он следит за твоими перемещениями по комнате, но согласно книге он может проследить за вами до вашего дома и до самой постели — и подобная идея отнюдь её не вдохновляла развивать её дальше. Будучи волшебником, автор книги постарался объяснить всё с помощью графиков и диаграмм, но это всё равно не помогло.
Лукавец мчался к ней сквозь книгу, и она захлопнула её до того, как он вырвался наружу. Она уже видела его пальцы, когда на книгу обрушился пресс. Но его нельзя раздавить в книге, потому что он вовсе не в ней, разве что каким-то особым волшебством, и умеет находить её иным способом. Но как? Внезапно весь этот напряженный образ жизни по уходу за сломанными ногами, больными животами и вросшими ногтями показался весьма привлекательным. Она всегда повторяла, что именно в этом и заключается секрет ведовства, и это было правдой, до тех пор, пока на свет не выпрыгнет что-нибудь по истине пугающее. Тогда никакие припарки не помогут.
Сверху слетел и опустился прямо на книгу пук соломы.
— Всё спокойно, можете вылезать, — сказала Тиффани.
И прямо над ухом чей-то голос сказал:
— Ага, мы ужо туточки. — Они появились из-под соломы, паутины, полок с яблоками, из-под коз и друг из-под друга.
— Ты разве не Двинутый Крошка Артур?
— Айе, мисс, точняк. Должон сказать, что к моему глубочайшему смещению, Роб Всякограб доверил мне огромное доверие, поскольку я полицаседский, а Роб, знаешь, считает, что раз уж приходится иметь дела с верзилами, то полицаседские помогут нагнать на них побольше страху. И, кроме того, я имею право говорить с верзилами! Роб, знаешь, теперича все больше времени проводит в кургане. Он не доверяет младшому Барону, вдруг он сам припрётся туда с лопатой.
102 
