103 
— Я прослежу, чтобы этого не случилось, — твердо пообещала Тиффани. — Это было недоразумение.
Ей не удалось убедить Чокнутого Крошку Артура.
— Рад то от тебя слышать, мисс, и Большой тож будет рад, потому что я так скажу — если хотя б единая лопата коснётся кургана — в тутошнем замке не останется никогошеньки в живых, и великуч по земле будет стояти стон и вопль женский, не поминая присутствующих. — Со стороны остальных Фиглов послышался гул голосов, в которых основной темой были кровожадные подробности расправы над тем, кто посмеет тронуть хоть пальцем их курган, и как каждый из них лично будет сожалеть о том, что ему придется сделать с потенциальным потерпевшим.
— Всему виной штаны, — заявил Слегка-худее-Джок-чем-толстый-Джок. — Едва Фигл попадает к человеку в штаны — тут-то и зачинается времечко скорби и спытаний.
— О, айе. Тут для них зачинается великучее время «прыг-скоков» и «шлепков», а так же «топотаний», — поддакнул Крошка Джок Белоголовый.
Тиффани была поражена:
— И когда же у Фиглов в последний раз была война с верзилами?
После продолжительного обсуждения среди Фиглов, было объявлено, что это была Битва у Навозных куч, в которой, если верить Крошке Джоку Белоголовому: «Стоял никогда прежде еще невиданный вой и грохот, и топотание ног по земле, а так же жалобные рыдания, которых тоже никто прежде не слыхивал, наряду с громким женским хохотом, поскольку мужчины стремились побыстрее избавиться от штанов, которые внезапно перестали быть их наипервейшими друзьями, если вы понимаете, в чём тут соль».
Тиффани, которая выслушала вольный пересказ баллады с открытым ртом, сумела наконец его закрыть, и тут же открыть, чтобы спросить:
— Так Фиглы когда-то убивали людей?
Этот вопрос вызвал мгновенный разрыв зрительного контакта, многочисленные пошаркивания ножками и почесывания затылков, что в свою очередь привело к массовому выпадению осадков в виде жуков, запасов пищи, забавных камешков и прочих непроизносимых предметов. Наконец Двинутый Крошка Артур произнес:
— От своей личины, мисс, которая только недавно прознала, что она не честный сапожник, а Фигл, я вовсе без тени гордости скажу, и то истинная правда, я потолковал с моими новыми братками и прознал, что некогда те проживали в отдаленных горах, и там им приходилось драться с человеками, которые являлися, чтобы накопать фейского злата. Имело место ужас-сающее сражение и, верно то, что те бандюки были слишком тупы для того, чтобы смыться по добру, по здорову, от чего и померли. — Он кашлянул. — Однако, в защиту моих новых братков, я должон пометить, что они завсегда соблюдали честный баланс сил, не больше одного Фигла супротив десятка человеков. Честнее не бывает. И тут не их вина, что некоторые человеки предпочли покончить свои жизни самовбивством.
Во взгляде Двинутого Крошки Артура промелькнула озорная искра, которая вынудила Тиффани уточнить:
— И как именно они покончили жизнь «самовбивством»?
Полицейский Фигл пожал крохотными, но широкими плечами:
— Они приперли к кургану Фиглов лопаты, мисс. Я человек закона, мисс, и ни разу не видал курганов, пока не повстречал тех милых джентльменов, но даже моя кровинушка вскипает, мисс. Кипит мой разум возмущенный, мисс, и в смертный бой, как говорится, идтить готов. Сердце стукает, пульс несется вприпрыжку, а в глотке всё жжёт, точно дыхалка у дракона — при единой мысли об том, как яркая сталь лопаты врезается в глину над курганом Фиглов, режет и всё крушит. И я бы точно пришиб того человека, мисс. Пришиб бы до самой до смерти, и гнался бы за ним до следующей жизни, чтобы прибить его снова и снова, потому как то самый смертный грех из всех грехов — загубить цельный народ, и в этом смысле, одной смертью того греха не скупить. Однако ж, как я уже помянул, я человек закона, и очень надеюся, что энто неразумение можно уладить без резни и массового кровопускания, криков, воплей и прибивания разных частей человеков к деревьям, как уже было ранее, то ясно? — Двинутый Крошка Артур поднял свой полноразмерный полицейский значок словно щит и уставился на Тиффани с одновременным выражением легкого шока и вызова.
Тиффани была ведьмой.
— Должна сказать тебе одну вещь, Двинутый Крошка Артур, а ты должен понять мои слова правильно. Добро пожаловать домой, Артур.
Щит выпал из его руки.
— Айе, мисс. Теперича я то осознал. Полицаседским не к лицу говорить о сказаннутых вещах. Им нужно законить или жюрить, тюряжить или предложить, и они б сказали, что не можно брать правосуд в свои руки. Потому, точняк, в руки я возьму значок, и встану в ряд со своим народом, у которого, должон отметить, нестрогие стандарты гигиены.
103 
