52 
— Кофе, — сказал Якоб.
— Пирожное, — сказала Рут.
— «Пить не хотелось мне, — процитировал Сол, — Сей… что-то там… меня наполнил ключевой водой», — Он сделал паузу, — А мне казалось, мы собирались идти в парк.
— Потом, — сказал Якоб, отлепляясь от сиденья.
Он спрыгнул с подножки и двинулся по направлению к кафе. Сол и Рут пошли следом.
«Шварце Адлер» был расположен прямо напротив ратуши. Его причудливо изукрашенный фасад протянулся вдоль северной стороны площади чуть не до самого угла, где узенькая улочка, сплошь составленная из магазинных витрин, уводила к старому хлебному рынку. Каждое лето, по мере того как погода делалась все лучше и лучше, из кафе наружу выставляли все больше и больше столиков, пока они практически напрочь не перегораживали вход в улочку. Каждый год префект писал Августу Вайшу, владельцу кафе, письмо с претензиями по этому поводу — как правило, уже в сентябре. И столики послушно начинали исчезать один за другим, пока не пропадали полностью: в любом случае в октябре было уже либо слишком холодно, либо слишком сыро, чтобы сидеть под открытым небом. Газеты из Берлина, Мюнхена, Франкфурта, Граца, Будапешта, Бухареста и Вены, вместе с местным «Моргенблатт», висели на стойке у входа, а само кафе гудело от разговоров на румынском, на немецком, на идише, на русском и на том диалекте, на котором говорили местные крестьяне, которые выбирались в город пару раз в месяц и заходили сюда, чтобы пропустить стаканчик-другой и тем вознаградить себя за проявленную смелость, прежде чем отправиться в неспешный и спотыкливый обратный путь, под горку, через Хапсбургхёэ, и воссоединиться с оставленными у подножия горы под присмотром хулиганистых детишек лошадьми и подводами.
Сол прошелся взглядом по лицам людей, сидящих за столиками. Иногда по уграм его отец предпочитал назначать деловые встречи именно здесь, но после полудня встретить его где-то еще, кроме как на складе пиломатериалов, было почти невозможно. Рут провела инспекцию местной выпечки и ткнула было пальцем в эклер, а потом передумала и остановила свой выбор на пирожном, покрытом целой горой ярко-желтого крема, и венчала эту гору одинокая вишенка. Якоб попросил melange, и официант едва заметно кивнул, приняв заказ. Они вышли наружу и нашли свободный столик на самом краю незаконно эскпроприированного «Адлером» у площади анклава — где и уселись все трое в ряд, вытянув ноги и подставив их теплому вечернему солнышку. Якобу и Рут принесли кофе и пирожное. Официант посмотрел на Сола, и тот покачал головой.
— У Рильке совсем ничего нет о еде, — неожиданно проговорил Сол. — Ни единой строчки.
Рут и Якоб подняли головы: с одинаковыми кремовыми усами на верхней губе.
— А спрашивается, почему?
Сол говорил довольно громко, и две хорошо одетые дамы за соседним столиком неодобрительно на него посмотрели.
Якоб сглотнул и пожал плечами.
Рут облизнула пальчики:
— Что-что?
В этот момент кусочек крема сорвался с вершины уже наполовину съеденного пирожного, ударился о вишенку, которую она успела сдвинуть на нижние предгорья, и оба камнем упали за вырез ее платья. Оттянув кончиками пальцев ткань, она заглянула внутрь. Сол и Якоб заинтересованно за ней наблюдали.
— Вместо того чтобы пялиться, сходил бы кто-нибудь из вас и попросил у герра Вайша щипчики для пирожных, — предложила она своим внимательным спутникам, — А с чего это вдруг ты заговорил о Рильке?
— Я заговорил о еде, — сказал Сол.
Народу на Рингплатц явно прибавилось. Мужчины и женщины валом валили на площадь, уличная суета, царившая вокруг нашей троицы, набирала обороты. Где-то далеко звякнул звонок, возвещая о возвращении трамвая со стороны Зибенбюргерштрассе. А потом появился и сам вагон, выбросил партию пассажиров, набрал новых и покатился под горку. Они сидели втроем за крайним столиком «Адлера» и молча наблюдали за тем, как появляются и исчезают люди, а тени от стоящих на площади зданий дюйм за дюймом подползали к ним с противоположной стороны площади.
— Пойдем, — сказал, потягиваясь, Сол. — В парк. Выкажем дань уважения.
Якоб недовольно выдохнул, но тоже встал. Рут чуть помедлила: вишенку она держала кончиками пальцев и делала вид, что внимательно ее рассматривает. Достала она ее быстрым, ловким движением, замаскированным под чих. Маленький мальчик, которого вели мимо за руку, с беззастенчивым выражением восторга глазел на красную ягодку, и голова его с каждым шагом поворачивалась под все более и более немыслимым углом. В тот самый момент, когда, с точки зрения физиологии, она должна была при следующем шаге хрустнуть и отломиться напрочь, Рут сунула вишенку в рот. На лице у мальчика тут же появилась такая яростная мина, что Сол и Якоб, не сговариваясь, покатились со смеху. Секунду спустя мальчик вместе с матерью растворился в толпе.
52 
