ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Мода на невинность

Изумительно, волнительно, волшебно! Нет слов, одни эмоции. >>>>>

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>




  48  

– Литий.

Мы все купились на этот литий. Заглотили наживку. И полковник Том – он ни на миг не усомнился. И Хай Талкингорн – но тот вообще не видит дальше своего носа. И Трейдер – потому что поверил ее прощальному письму. А как же, предсмертные слова имеют особый вес. И я тоже приняла все за чистую монету. Ведь в противном случае…

– Литий? – переспросил он. – Исключено. Литий? Чушь собачья.

Мы сидим в Охотничьем зале, на следующий вечер после Дня дураков: нет, Дженнифер нас не разыгрывала. Просто мир стал бесчувственным. В центре зала все тот же сонный лабух бацает по клавишам белого рояля… Нет, эту фразу надо переписать. Длинноволосый музыкант, склонясь над клавишами белого рояля, наигрывает «Ночной поезд». Как по заказу. В стиле Оскара Петерсона, с трелями и фиоритурами. Без напора, без страсти. С опаской поворачиваю голову, боясь увидеть на соседнем стуле Арна Дебса, широко расставившего мощные ляжки. Но вижу только обычных завсегдатаев – и еще утиные чучела, батарею бутылок во всю стену и облезлые усики Поли Ноу.

Тут я говорю: постой-ка. Если человек долго глотал это дерьмо. Допустим, год. Что покажет вскрытие?

Ну, в первую очередь реагируют почки, отвечает он. Это уже через месяц видно. Почти наверняка.

А что видно-то? – спрашиваю. Что происходит в организме?

Он объясняет: видны повреждения периферических сосудов в местах реабсорбирования соли. А еще высока вероятность нарушения функций щитовидки.

У Рокуэлл ты заметил такие симптомы?

Да ты что? – возмущается. У нее внутренние органы были как в учебнике по анатомии. Почки? Хоть на выставку. Не, это ты брось. У нее было здоровье… дай Бог каждому.

– Поли, этот разговор – между нами.

– Ясное дело.

– Не подведи меня, Поли. Я всегда к тебе хорошо относилась.

– Неужели? А мне казалось, ты узкоглазых недолюбливаешь.

– С чего ты взял? – удивилась я, причем совершенно искренне. Я к узкоглазым никаких особенных чувств не испытываю. Среди них есть и отличные ребята, и редкостные подлецы. Но я развожу руками, как принято у копов, и говорю: – Бог с тобой, Поли, просто к тебе не подступиться – ты зациклился на своей работе.

– Это верно.

– Приятно провели время. Надо будет повторить в скором будущем. Значит, договорились: молчок. Иначе полковник Том тебя в два счета на улицу вышвырнет. С ним шутки плохи. Путь в анатомичку тебе будет заказан. Пойдешь в похоронное бюро мусор выносить. Но я верю, ты не проболтаешься. За это тебя и уважаю.

– Давай еще по чуть-чуть, Майк.

– На ход ноги.

И с облегчением добавляю:

– Мне сельтерской. Давай. Заказывай.

* * *

Тоуб отправился на соревнования по видеоиграм, вернется не раньше одиннадцати. Сейчас девять вечера. В десять буду звонить полковнику Тому. Все рассчитано. Сижу на кухне со своими записями, с магнитофоном и компьютером. Надела новые бриджи с золотой пряжкой и белую, мужского покроя блузу. И думаю… Ах, Дженнифер, скверная девчонка.

С полковником Томом планирую переговорить по телефону – у меня не хватит духу поднять на него глаза. На то есть несколько причин. Прежде всего, полковник Том всегда видит, когда я вру. Он скажет: «Ну-ка, Майк, посмотри мне в глаза». По-родительски так. А на это меня как раз и не хватит.

* * *

Сегодня прочла в «Тайме» статью о недавно открытом психическом расстройстве, которое назвали «райский синдром». И подумала: дальше можно не копать. Именно этим страдала Дженнифер. Оказывается, этот же недуг заставляет недалеких миллионеров – кинозвезд, рок-певцов, спортсменов – искать неприятностей на свою задницу. Сами расставляют себе ловушки – капканы в райской жизни. Zugts afen mir. Кто бы обо мне так сказал. Оглядываюсь вокруг: повсюду разбросаны компьютерные журналы; на моих дипломах, вставленных в рамки, – слой пыли в палец толщиной. А чего еще ожидать в логове двух нерях. Какой уж тут райский синдром. Нам он не грозит. В том же номере «Таймс» есть материал о микробах, которые доставлены с Марса вместе с образцами грунта. Какая-то горсточка праха возрастом три миллиарда лет – и внезапное известие: мы не одиноки.

* * *

Вряд ли ее профессия – призвание, склонность – имела здесь особое значение; разве что дистанцию увеличивала. Сейчас попытаюсь объяснить. Интеллектуальная пропасть между Дженнифер и Ла Донной, Дженнифер и Де Леоном, Дженнифер и тринадцатилетней девочкой, убившей младенца из-за подгузника, – эта пропасть кажется непреодолимой, но с помощью привычных рассуждений об устройстве мира через нее можно перекинуть мостик. Взять того же Трейдера: «Ты самый добрый человек на планете», – но где мера доброты? Или Мириам, самая нежная мать. Где мера нежности? Том был самым любящим отцом. Где мера отцовской любви? Дженнифер была красавицей. Где мера красоты? Задумайтесь о том, как выглядит человеческое лицо: борозды ушных раковин, никчемная поросль волос, нелепые дырки ноздрей, шары глаз и вечно влажный рот, в котором торчат белые костяшки.

  48