46 
— Блайт, послушай… Послушай меня! Послушай…
А Блайт в панике думала: сколько раз я готова была выслушать все, что угодно, но не могла вытянуть из тебя ни слова!
— Не надо!!! — завопила она, что есть мочи. — Черт бы тебя побрал!
Отбиваясь от Джаса, Блайт больно ушибла ногу о его острую коленку, и, не удержав равновесие, оба повалились на землю. Сначала Блайт оказалась наверху, но Джас моментально перевалился на нее и прижал своим весом к холодному песку. Она принялась молотить кулаками по его спине, но он очень быстро пресек попытки Блайт вырваться на волю, схватив за запястья и пригвоздив к земле.
Оба тяжело дышали. Щеки Блайт были мокрыми от слез, но теперь она перестала плакать и уставилась на своего мучителя испепеляющим взглядом. Джас же смотрел на нее пристально и тревожно, твердя:
— Поверь, я не хочу, чтобы тебе было больно.
— Тогда слезь с меня, — прошипела она сквозь зубы. — Ты слишком тяжелый!
— До сих пор тебя такая позиция устраивала. Повтори-ка, что ты сказала пару минут назад?!
— Я не собираюсь повторять по десять раз! — огрызнулась Блайт. — Ты уже слышал это, и не однажды!
— Да, помню, когда мы занимались любовью. Но я и поверить не смел, что ты это… серьезно.
— В таком случае, можешь и сейчас не верить, — мрачно промолвила она.
Если он не в состоянии ответить на ее любовь, зачем открывать перед ним свое кровоточащее сердце?
— Я просто думал…
— Что ты думал?!! — взвизгнула Блайт, когда Джас внезапно умолк.
Через секунду раздался его голос, тихий и низкий. Губы Джаса шевелились еле заметно.
— Что для тебя это ничего не значит… Что тебе безразлично, с кем заниматься любовью…
Блайт мгновенно охватила ослепляющая ярость. Ее сузившиеся от злости и презрения глаза метали громы и молнии, а губы тряслись от гнева и бессилия.
— Так, может, ты не веришь, что был у меня первым?!!
— Нет конечно, в это я верю! Единственное, в чем сомневаюсь, буду ли я последним? Мне не следовало допускать такого поворота событий. Если б я только знал, что ты девственница… Хотя, возможно, это бы меня не остановило, — признал он. — Я просто не мог более противиться соблазну! Ну, не могу же я противиться, например, восходу солнца… Но я и не подозревал, что ты меня полюбишь.
Блайт с досадой пробурчала:
— Ладно, не беспокойся. Как-нибудь переживу!
— Тебе везет. — Джас сразу погрустнел. — А вот я без тебя не проживу и дня, солнышко мое. Ты вновь наполнила мое жалкое существование теплом и яркими красками жизни. И, если нам не суждено быть вместе, я сохраню в памяти эти дни до самой смерти!
О, как мило! — с сарказмом подумала Блайт. Мистер Тразерн предпочитает жить воспоминаниями, вместо того чтобы наслаждаться счастьем с живой женщиной.
— Я впервые встречаю такую, как ты, — продолжал Джас. — Такую честную, открытую и яркую, словно цветок, распустивший лепестки навстречу солнечному дню. Милое совершенство… ты не сомневалась, что тебя нельзя не любить… И ты всегда возвращалась, даже когда я пытался держаться от тебя подальше, прогонял тебя… Тебя! Девочку с милой улыбкой и доверчивыми глазами, девочку с удивительно добрым взглядом, которым ты награждала меня всякий раз, когда мне удавалось открыть тебе что-то новое, чего ты не знала прежде…
Блайт поморщилась и обиженно пробормотала:
— Вроде докучливого молодого щенка.
— Вовсе нет! Я всегда хотел тебя видеть, честное слово! Когда ты была рядом, солнце светило ярче! — И Джас осыпал поцелуями ее прекрасное лицо, ловя губами соленые слезы.
— Прекрати! — сдавленно вскрикнула Блайт.
Джас что-то прошептал, быстро поднял голову и, тихонько вздохнув, поцеловал Блайт, сперва с захватывающей нежностью, а потом с яростной страстью. Освободив руки пленницы, он позволил ей обнять себя и прижался к ней так крепко, что Блайт почувствовала, насколько сильно он возбужден. Он целовал и целовал ее, пока не ощутил новые слезы на ее лице, и, оторвавшись от любимых губ, прошептал:
— Тсс, солнышко, не надо, не плачь. Пожалуйста…
— Я не хочу, чтобы ты меня жалел!
На этот раз, как только она его оттолкнула, Джас позволил ей вырваться и сесть рядом. Беспрестанно всхлипывая, Блайт повернулась к нему спиной и уставилась туда, где вода сливалась с горизонтом, образуя тонкую линию цвета индиго.
— Жалею я только об одном: что сделал тебе больно, — сказал Джас, — и… испортил то, что ты так долго берегла…
46 
