Особенно,... 
89 
В ответ у нее родились слова, которые она была беспомощна сдержать.
– Я люблю тебя!
Грант издал низкий звук, потом поцеловал ее долгим, страстным поцелуем, но не вернул ее слов. Тори оттолкнула его.
– Я сказала, что люблю тебя. Эти слова равны вопросу и заслуживают какого-то ответа.
Грант опустил голову.
Это было подобно пощечине – узнать, что он не чувствует того же. Впрочем, это и так ясно, но все-таки она ожидала услышать хоть что-то. Он мог бы сказать, что в нем растет это чувство, что он когда-нибудь может ее полюбить. «Ну просто дай мне чуточку больше, чтобы я могла удержаться!» – кричал ее разум. Отсутствие этих слов было подобно удару, такому резкому, что Виктория не знала, хватит ли ей сил оставаться на ногах.
– Выходит, ты меня не любишь?
– Я восхищаюсь тобой, – пробормотал Грант, – уважаю тебя...
Она содрогнулась.
– Ни то, ни другое не отвечает на мой вопрос.
– Почему ты так ухватилась за это?
– Потому что мы не подходим друг другу, – гневно сказала Тори. – Мы разные, как огонь и вода. Но ничто так не сглаживает различий, как любовь. Николь очень точно сказала: без любви отношения двух таких несхожих людей никогда не выжили бы.
Грант ждал, пока она выговорится.
– Я люблю шутки – ты нет. Я по натуре оптимист – ты пессимист. Я импульсивна – ты человек донельзя предсказуемый. – Тори перехватила его пристальный взгляд. – Я ужасно хотела тебя и с радостью приняла это чувство; ты же боролся с ним всем своим существом. Наши отношения лишены непринужденности, в них нет эмоций...
Осенившая Гранта догадка отразилась у него на лице. – Ты судишь по отношениям Дерека и Николь.
Тори гордо подняла подбородок.
– Их случай – исключение, – попытался образумить ее Грант. – Чтобы прийти к тому, что они имеют, им пришлось пройти через круги ада.
– Мне тоже. Ну и что? Все, что мы имеем, – похоть, и только. На одном этом брак не построишь.
– Зато это чертовски хорошее начало! Тори покачала головой:
– Нет, Грант. Для такой пары, как мы, необходима любовь.
– Любовь? – Его чуть перекосило от этого слова.
– Да. А на сделку я никогда не пойду.
– Черт побери, Виктория! Нельзя же иметь все сразу!
– Почему нет? – Она сама удивлялась своим словам. – Я столько всего пропустила в жизни. Зачем же мне лишать себя этого?
– Ты ничего не добьешься таким способом. Я спрашивал тебя после Кейптауна и спрашиваю сейчас: но если ты скажешь «нет», я больше никогда не стану тебя просить.
– Стало быть, или по-твоему – или ничего?
– Да, – без колебаний ответил Грант.
– А я говорю: или по-моему – или ничего!
У Гранта сузились глаза и вытянулись губы.
– Мы шли к этому ощупью, продирались тернистым путем, – с горечью проговорил Грант, – а теперь ты решила возводить препятствия на нашем пути. – Тори никогда не видела его таким разъяренным. – Между нами больше никогда ничего не будет, Виктория.
Ударив кулаком по краю двери, он повернулся и зашагал прочь, оставив на стене раскрошившуюся штукатурку.
«Ну вот мы и пришли к тому, с чего начали. Как тогда, с первого листа. И теперь она выбрасывает эту проклятую книгу».
Грант никогда не был так раздосадован, наговорив с три короба. Виктория окончательно сбила его с толку. И что заставляет людей так цепляться за эту любовь? Перечеркнуть все, и из-за чего? Из-за какого-то несущественного слова, выражающего слюнявые эмоции! Эта любовь, черт бы ее побрал, вечно вносила беспорядок в его жизнь.
Злясь на Викторию, Грант ураганом вылетел из дома. Время тянулось медленно, и когда наконец перевалило за полночь, ему ничего не оставалось, как вернуться обратно. Усадьба уже спала, и тишина казалась такой же пустой, как его собственные чувства, но Грант продолжал лелеять свой гнев. Лучше гнев, чем пустота.
С того дня как они встретились с Викторией, ни одна ночь не приносила ему отдохновения, но сегодняшняя оказалась самой худшей. Грант пил бренди, вспоминая происшедшее тогда на острове и анализируя события. Только когда на небе занялась заря, он наконец поднялся, чтобы умыться и переодеться.
Все еще злясь на себя, он поднялся по лестнице, чтобы выпить кофе. К его удивлению, Дерек уже был в гостиной. Когда он опустил газету, Грант увидел Николь у него на коленях – ее рука проникла между расстегнутыми пуговицами его рубашки и, устроившись там, медленно водила кругами по груди. Его еще не остывшее раздражение начало вскипать снова.
89 
