51 
Дженна опустила голову. Ее взаимоотношения с Рейвеном чем-то напоминали историю о попавшей в беду оленихе. В ней он тоже увидел беспомощное раненое существо, которое нуждалось в поддержке. Поэтому по доброте своей он ей помог, вылечил и теперь отпускает на все четыре стороны.
Видимо, и с Энджел произошло подобное. Сначала ей требовалось утешение, а затем— свобода. Не случайно Рейвен уверял, что счастье Энджел для него гораздо важнее личных интересов. И он пожертвовал ими во имя благополучия той, которую любил.
— Значит, и из-за Энджел ты метался и не находил себе места?
Заметив, как задрожал голос Дженны и прекрасные глаза наполнились слезами, Рейвен искренне пожалел, что завел этот разговор, разбивший ее иллюзии. А с другой стороны, тот, кто живет в мире грез, страдает и жестоко разочаровывается, попадая в реальную действительность. Будет справедливо, если Дженна поймет, что совершенно свободна и ничем не обязана ему, однажды спасшему ей жизнь.
— Сейчас я не переживаю, — тихо сказал Рейвен. — Мне доставляет радость видеть счастливую пару. Энджел и Майлз любят друг друга.
— Но это теперь. А летом, когда ты строил дом, наверное, немного по-другому относился к влюбленным?
— Да, ты права, — кивая головой, невесело подтвердил Рейвен. — Тогда они только-только поженились. Я любил их, а они любили друг друга. И когда замечал их вместе, то чувствовал… — Рейвен замолчал, подбирая нужное слово.
— …Чувствовал себя ужасно одиноким, — закончила фразу Дженна.
— Вот именно, одиноким и никому не нужным. Правда, я не завидовал, просто… — В воздухе снова повисла пауза.
Рейвен пытался объяснить свое состояние, в котором сам не разобрался. Тогда он не осознал причину переживаний, лишь испытывал страшную боль и обиду, желание бежать. Все равно куда, главное, подальше от близких людей, которые не нуждались больше ни в его помощи, ни в дружбе, ни в любви.
Однако Дженна снова пришла ему на помощь. Оказывается, она понимала его страдания гораздо лучше, чем он.
— Видимо, каждый раз, когда ты смотрел на счастливые лица молодоженов, тебя мучил один и тот же вопрос: сможешь ли ты когда-нибудь оказаться на их месте?
Рейвен закрыл глаза. И как только Дженне удается так легко и точно читать его мысли? — подумал он. Казалось, она видела его насквозь. Вслух же Рейвен сказал:
— Да, ты права.
— Я знаю, как ты переживал тогда, потому что сейчас со мной происходит то же самое. Но только мне не предстоит размышлять о том, смогу ли я быть счастлива. Ведь я уже полюбила. Тебя!
— Не говори об этом, моя малышка, — попытался остановить ее Рейвен, гладя по щеке тыльной стороной ладони.
— Но почему? — возмутилась Дженна, и ее голос задрожал. — Почему ты постоянно запрещаешь мне высказывать свои чувства?
Рейвен обвил руками ее талию и прижал спиной к себе, не давая возможности повернуться лицом. Он боялся, что, увидев бездонные, как море, глаза, снова захочет окунуться в их полную тайн глубину. И тогда никогда не отпустит эту женщину, ибо только рядом с ней пробуждается необыкновенная жажда смеяться, любить, жить. Однако Рейвен приказал себе не расслабляться, сознавая, что не имеет права удерживать ее только потому, что с Дженной ему очень хорошо.
— Пойми, ты испытываешь не любовь, а лишь благодарность, смешанную со страстью. Точно так же ты отнеслась бы к любому другому мужчине, который спас тебя. А он, как и я, тоже не удержался бы от искушения овладеть тобой, прелестным и совершенно беззащитным существом.
Дженна поразили горечь и раскаяние, прозвучавшие в словах Рейвена, и она поспешила убедить его, что он не прав.
— Ты ошибаешься, думая…
— Не продолжай, — перебил Дженну Рейвен. — Ты красивая, умная, сексуально привлекательная, к несчастью, вышла замуж за того, кто в силу других склонностей не оценил тебя по достоинству. Что касается меня, то, поверь, прекраснее женщины я не встречал. Я никогда не забуду наш райский сад. Так же как твой смех, твою искренность и чувственность. Я буду помнить тебя до конца своих дней.
А про себя добавил: твое имя — последнее слово, которое я произнесу в этой жизни. А высказать подобное вслух — значит снова ограничить ее свободу, вызвать у нее жалость и сострадание. Нет, пора вернуть богам их подарок, объяснить Дженне, что она совершенно свободна и ей незачем томиться в плену воображаемого чувства.
51 
