50 
Ангелос выхватил у нее газету.
– В любом случае тебе не следует читать эту пакость. Не стоит обращать на это внимание!
Макси обреченно вздохнула; страх, что ее тайна может быть раскрыта, отступил, но она все еще дрожала. Разве могла она признаться ему? Разве можно говорить такому человеку, как Ангелос, что у нее дислексия? Подобно многим, он мог просто не поверить. Еще подумает, что это не более чем модный термин, помогающий людям оправдать свою глупость. Макси не раз приходилось сталкиваться с таким отношением, она слишком хорошо знала, что любая попытка объяснить свою болезнь вызывала лишь презрение со стороны окружающих.
– Макси… – Ангелос нерешительно кашлянул. – Мне кажется, со зрением у тебя все в порядке и нет нужды притворяться. Думаю, ты можешь мне довериться.
Когда до нее наконец дошел смысл его слов, Макси испытала ужасное чувство унижения. Сбылись ее худшие предположения: Ангелос раскрыл ее секрет. Она могла бы выдержать все, если бы не он, а кто-то другой догадался, что крылось за лживыми уловками, которые были наготове всякий раз, когда ей нужно было что-нибудь прочитать или написать.
– Макси… я не хочу расстраивать тебя, но нам необходимо поговорить. – Ангелос наклонился и обнял ее. – Ты умная женщина, поэтому, мне кажется, должна существовать очень веская причина, по которой ты не можешь прочитать несколько строк в газете. И я помню твой блокнот, когда ты еще была официанткой. Какие-то закорючки вместо слов.
Словно робот, Макси разжала губы.
– У меня дислексия… Ясно?
– Ясно. Хочешь еще кофе.
– Нет, я уже выпила достаточно… Наверное, ты ждешь, что я все расскажу? – сердито спросила она.
– Не сейчас, раз ты так нервничаешь, – спокойно проговорил Ангелос.
– Ничего я не нервничаю! – Макси вскочила и раздраженно зашагала по комнате, всем своим видом подтверждая обратное. – Я просто не люблю, когда начинают копаться в вещах, которые никого, кроме меня, не касаются!
Ангелос спокойно смотрел на нее.
– Дислексия встречается намного чаще, чем ты думаешь. Деметриос, чей день рождения мы отмечали, тоже страдает от этого недуга, но он уже на втором курсе в Оксфорде. У его младших братьев та же проблема. В школе с тобой не занимались дополнительно?
Немного оправившись, Макси скрестила руки на груди и печально покачала головой.
– Я побывала по крайней мере в десятке школ…
– Десятке? – изумленно переспросил Ангелос.
– Мы с папой нигде не задерживались подолгу. Он вечно оказывался кому-нибудь должен. Если не хозяину квартиры, так торговцу или какому-нибудь парню, которому проиграл в карты. И мы перебирались на новое место.
– И все повторялось сначала? – предположил Ангелос.
– Да… – Слова застревали у нее в горле, она старалась не смотреть ему в глаза. – Мне было десять, когда учительница наконец-то поняла, что мои трудности совсем не обязательно результат природной глупости. Со мной должны были заниматься дополнительно, но каждый раз мы с отцом переезжали на другое место прежде, чем все устраивалось. – Она подняла голову, стараясь справиться с чувством неловкости. – А в другой школе меня просто определяли в самый худший класс, где учились одни двоечники.
– Когда ты закончила школу?
– Как только мне исполнилось шестнадцать! – с неожиданной горечью воскликнула Макси. – Как сказала мне однажды крестная: «Макси, нельзя быть красивой и умной одновременно». Она не хотела ранить меня, хотя и считала, что я абсолютно безнадежна, потому что я так медленно читала, а писала просто отвратительно, не говоря уж об орфографии! – Чувствуя, что вот-вот расплачется, Макси бросилась вон из комнаты и побежала в спальню.
Через минуту Ангелос опустился рядом с ней на кровать.
– И не вздумай говорить мне, что для тебя это не имеет значения! – яростно выпалила она, задыхаясь от слез.
– Ты права. Нужно обладать большой храбростью, чтобы жить с этим и не терять оптимизма, – сказал Ангелос. – И если бы я знал об этом, когда разговаривал с Лиландом, я бы разорвал его на части… ведь ты даже не могла прочитать этот чертов договор, да?
– Отдельные слова… Кое-как я справляюсь… Но читаю очень медленно. Мне не хотелось, что бы кто-то это заметил, так что я просто подписала, и все.
– Деметриосу повезло. Ему поставили диагноз еще в детстве. С ним сразу начали заниматься, а тебе пришлось столько мучиться… Ты не должна этого стыдиться.
50 
