57 
– Тс-с-с!
Я останавливаю его движением руки – до меня донеслись из прихожей два коротких звонка, и я разволновалась… Это Он! А Браг всё еще здесь… Но, в конце концов, они уже знакомы.
– Входите, Макс, входите… Это Браг… Мы говорим о наших гастролях. Вам не будет скучно?
Нет, ему не будет скучно, но меня его присутствие немного смущает. Мои театральные дела не Бог весть какие, но они требуют точности и коммерческого расчёта, и мне не хотелось бы посвящать в них моего дорогого бездельника. Браг, который, когда хочет, умеет быть милым, любезно улыбается Максу:
– Разрешите нам, мсье, закончить разговор. Мы обсуждаем кухню нашей профессии, а я очень экономный повар, у меня ничего не пропадает зря, но и на чужое я не позарюсь.
– Прошу вас! – восклицает Макс. – Напротив, мне это чрезвычайно любопытно. Я ведь в ваших делах решительно ничего не смыслю, хоть что-то новенькое узнаю.
Лгун! Для любопытствующего человека у него слишком злой и печальный вид.
– Я продолжаю, – снова заговорил Браг. – Если ты помнишь, во время нашей последней поездки в сентябре мы платили по десять, а то и по одиннадцать франков в сутки за лишний багаж, будто мы какие-нибудь Карнеги…
– Не всегда. Браг, не всегда.
– Верно, бывали дни, когда это обходилось нам в три-четыре франка – тоже немало. Что до меня, то я не намерен швырять деньги на ветер. Что ты берёшь помимо саквояжа?
– Мой чёрный кофр.
– Этот огромный? Безумие! Я против!
Макс кашлянул.
– Вот что мы сделаем: ты будешь пользоваться моим сундуком. В верхнюю коробку мы уложим наши театральные костюмы, в среднюю – наше бельё: твои рубашки, панталоны, чулки, мои сорочки, кальсоны, ну и всё прочее…
Макс заметно нервничает.
– …а в самый низ – обувь, мои костюмы, твои платья, ну и всякую мелочь. Понятно?
– Да, это разумно.
– Однако… – начинает Макс.
– Таким образом, – перебивает его Браг, – у нас будет одно большое место. О Троглодите я не беспокоюсь, его мать ощипывает битую птицу и даст ему какую-нибудь корзинку. Понимаешь, один сундук на двоих, и всё. Не надо будет платить за лишний вес, да и чаевых носильщикам и рабочим сцены меньше, ну и так далее… Если каждый из нас не сэкономит на этом по сто су в день, то я готов запеть тенором!.. Скажи, как часто ты меняешь бельё в поездке? Я краснею из-за присутствия Макса.
– Каждые два дня.
– Впрочем, это твои заботы. Так как прачечные есть только в больших городах, в Лионе, Марселе, Тулузе, Бордо, мы должны взять каждый по двенадцать смен белья. Видишь, как я великодушен и широк. Короче, я надеюсь, что ты будешь разумна.
– Не беспокойся.
Браг встаёт и пожимает руку Максу.
– Видите, мсье, как мы быстро обо всём договорились. С тобой мы встречаемся на вокзале, во вторник, утром, в семь пятнадцать.
Я провожаю его до дверей, а когда возвращаюсь, меня встречает буря возражений, жалоб и упрёков.
– Рене, это же чудовищно, невозможно, вы просто сошли с ума! Ваши рубашки, ваши маленькие коротенькие панталончики, любовь моя, вперемежку с кальсонами этого типа! А ваши чулки – с его носками!.. И всё это безобразие – чтобы сэкономить всего по сто су в день; да это просто смешно, такое крохоборство!
– Крохоборство? Ведь на этом мы сбережём по двести франков.
– Понятно. Но это такая скаредность…
Я сдерживаю себя, чтобы не сказать того, что его бы обидело: откуда ему, избалованному ребёнку, знать, что деньги, деньги, которые зарабатываешь своим трудом, – вещь серьёзная, достойная уважения, говорить о них надо с почтением и распоряжаться осмотрительно.
Он отирает лоб красивым шёлковым лиловым платком. Всё последнее время мой друг явно старается быть элегантным. У него появились дорогие рубашки, носовые платки в цвет галстука, ботинки с замшевыми гетрами… Я на это сразу же обратила внимание, потому что любая деталь одежды на этом Долговязом Мужлане с его грубоватой внешностью становится очень заметной, даже как-то шокирует.
– Почему ты соглашаешься? – спрашивает он с упрёком. – Такая общность просто отвратительна.
Общность. Именно этого слова я и ждала. Его теперь стали часто употреблять… «Общность закулисной жизни…»
– Скажите, дорогой, – я зажала меж пальцев кончики его шелковистых чёрных с рыжиной усов, – если бы речь шла о ваших, а не чьих-то, сорочках и ваших кальсонах, вы бы не говорили об отвратительной общности? Поймите, я всего-навсего маленькая кафешантанная актриса, которая своей профессией зарабатывает себе на жизнь…
57 
