130 
Инстинкт Евы говорил ей то же самое. Поэтому она и выбрала данное направление.
– Он видит нас, – негромко сказала она, заметив видеокамеры, вделанные в потолок. – Затаился и ждет.
Одна из дверей была заперта.
– Сейчас я постараюсь его обмануть, – прошептала она Рорку на ухо. – Он ждет, что мы полезем напролом. И готов к этому. Не входи, пока я не подам сигнал.
Ева открыла замок, пнула дверь ногой, а затем быстро отпрянула.
Это движение спасло ей жизнь. Что-то треснуло в темноте у самых носков ее ботинок. Она увидела дым, услышала шипение и вынуждена была отступить в сторону, чтобы кислота не проела подошвы. В следующее мгновение в темноте что-то вспыхнуло, и Ева ощутила обжигающую боль в левом плече.
– Черт!
– Ты ранена? – Рорк прыгнул к Еве и, прижав ее к стене, заслонил своим телом. Из комнаты вылетела целая серия молний, но Люциус, к счастью, не видел, куда стрелять.
– Ерунда, слегка задело. – Ева поморщилась, потому что рука у нее онемела от плеча до кончиков пальцев. – Вынь у меня из кармана мобильник. Левая рука не действует.
Рорк сделал то, что она просила, нажал на кнопку и продиктовал:
– Подвал, восточное крыло. Данвуд вооружен. Лейтенант ранена.
– Пустяковая царапина, – с досадой бросила Ева. – Я цела. Повторяю, я цела. Пожалуйста, попробуй включить свет… Данвуд! – крикнула она, вперевалку подойдя к двери и держа оружие наготове. – Все кончено. Дом окружен. Бежать тебе некуда. Бросай оружие и выходи с поднятыми руками.
– Только я могу сказать, что все кончено! А я еще не кончил. – Люциус сделал еще один выстрел. – Думаешь, я могу проиграть какой-то женщине!
Загорелся свет, и Ева увидела черную дыру в полу, которую отделяли от ее ног считанные сантиметры.
– «Соблазняй и завоевывай»? Мы приняли твою игру, Люциус. Ты сделал глупость, так подробно и тщательно описав ее правила. Мы этим воспользуемся. Мы знаем, что ты убил Кевина. Это было сделано ловко, но законы ты знаешь хуже, чем химию. Его признание сохраняет силу. А ты оказался настолько глуп, что бросил в ванной остатки воска и крема-основы. И в итоге потерял все набранные тобой очки.
В комнате зазвенело разбитое стекло, и Люциус яростно завопил:
– Это моя игра! И мои правила!
Ева подняла правую руку, останавливая людей, торопливо спускавшихся по лестнице.
– Люциус, началась новая игра по новым правилам, которую тебе ни за что не выиграть. Потому что я играю в нее лучше, чем ты. Бросай оружие и выходи, или я пристрелю тебя, как собаку!
– Ты не выиграешь! – Теперь он ревел в три ручья, как капризный ребенок, у которого отняли игрушку. – Никто у меня не выиграет! Я непобедим! Я Данвуд!
– Прикрой меня, – сказала Ева Рорку.
Она сделала глубокий вдох, пригнулась и бросилась в комнату. Молнии прошили воздух над ее головой, но она успела перекатиться и нырнуть в укрытие.
– Глупо, Люциус. – Она прижалась спиной к массивному буфету. – Очень глупо. Ты опять промахнулся. Плохо стреляешь. Где ты купил эту дрянь? У уличного торговца? И он сказал, что теперь ты хорошо вооружен? Так вот, он солгал. Проверь количество зарядов. У тебя осталось их меньше половины. А у меня целы все. И я не промахиваюсь. Я выиграла эту игру. А знаешь, каков приз? Возможность бросить тебя за решетку и держать там до конца твоих дней. И это сделает женщина, Люциус.
Данвуд ничего не ответил и перестал стрелять. Тишина насторожила Еву. Она осторожно выглянула из укрытия, чертыхнулась и нажала на спусковой крючок парализатора. Но было уже поздно.
Из руки Люциуса выпал флакон. Данвуд зашатался и рухнул на пол.
– Вызовите «Скорую»! – крикнула Ева. Она бросилась к Люциусу, пинком отбросила его оружие и нагнулась. – Что ты принял?
– То же, что дал Кевину. – Он холодно улыбнулся. – Только вдвое увеличил дозу для быстроты. Ни одна женщина не бросит меня за решетку! Игра закончилась по моему желанию, так что выиграл я. Я всегда выигрываю. А ты, сука, проиграла.
Ева следила за тем, как он умирал, но не чувствовала угрызений совести.
– Нет, – пробормотала она. – Выиграли все, кроме тебя.
ЭПИЛОГ
Выбравшись наружу, Ева с наслаждением вдохнула ночной воздух и потерла левое плечо, которое начало покалывать. «Саре Данвуд придется хоронить своего отца и сына одновременно, – подумала она. – Эта женщина была преданной дочерью и матерью, но ее преданность не имела смысла. Потому что эти люди не стоили того».
130 
