105 
— Ну разумеется, — заметил Джонатан. — Кто же откажется от новых завоеваний?
— Они не приносят ничего хорошего народу, — продолжал отец. — Французы радуются тому, что восстановили свою непобедимую армию! Им нравится думать, что вся Европа под властью Наполеона!
— Ну да, он же делал королей и правителей из членов своей семьи, — добавила мать. — Причем независимо от их достоинств!
— Это, конечно, слабость, — согласился Дэвид. — Причем именно та, к которой склонно большинство людей. Но давайте смотреть в лицо фактам: реставрация Бурбонов была непопулярна, Людовик настроил против себя армию, назначив на высокие посты эмигрантов, которые совсем недавно дрались рука об руку с союзниками против Франции.
— Они дрались за восстановление монархии! — горячо вмешался отец.
— И против Франции! — заметил Дэвид. — Теперь Наполеон появился в качестве освободителя страны, и армия объединилась вокруг него!
— И теперь, — недовольная мать, — начнется сначала?
— Я слышал, — сказал Питер, — что он разжирел, а свои победы он зачастую одерживал благодаря своей физической форме.
— Он ведь эпилептик, правда? — спросила Клодина.
— Говорят, что в молодости у него бывали припадки, — ответил Дэвид, — но это не помешало ему стать одной из самых выдающихся личностей Европы. Что бы вы о нем ни думали, это следует признать!
— У нас найдется достойный соперник ему! — заявил отец. — услышать бы, что предпринимает наш герцог?
— Удачно, что он оказался на месте именно в этот момент! — добавил Дэвид.
— Да, — согласился отец. — Этот идиот Ливерпуль собирался послать его в Америку. Слава Богу, герцог отказался: возможно, он предвидел, что случится нечто подобное. Во всяком случае, он не пожелал надолго отлучаться из Англии, пока жив Наполеон, пусть даже в ссылке.
— И что теперь? — спросила Амарилис. Муж улыбнулся ей:
— Поживем — увидим.
Дальше события разворачивались так. Веллингтон принял на себя командование армией и в начале апреля отправился в Бельгию. Силы Наполеона росли с каждым днем. Он был объявлен освободителем Франции. Людовик бежал в Гент, и на улицах Парижа народ плясал от радости: к ним вернулся герой-завоеватель!
Каждый день мы просыпались с неприятным ожиданием. В прошлом Наполеон одержал так много побед, что стал легендой, а с легендами трудно бороться. Но у нас был могущественный герцог, и для нас он тоже был героем. Мы считали его таким же непобедимым, каким французы считали своего Наполеона.
Сейчас герцог находился во Фландрии, где должен был соединиться с войсками Блюхера и нашими прусскими союзниками. Напряжение росло.
— На этот раз, — говорили люди, — надо окончательно покончить со «стариной Бони».
В течение всего мая положение было неопределенным. Наполеон делал все возможное, чтобы не допустить соединения войск Веллингтона и Блюхера.
Настал июнь, дни стояли жаркие и душные. Наполеон победил пруссаков при Линьи, и новость об этом не воодушевила нас. Наша тревога несколько уменьшилась, когда мы узнали, что прусская армия сумела сохранить свой личный состав. Веллингтон находился в деревушке Ватерлоо, откуда, по словам моего отца, мог наблюдать за Брюсселем, ожидая прибытия армии Блюхера.
Мы знали, как важна была грядущая битва. Она решала судьбу Европы: или наполеоновская империя, или наше будущее благосостояние и безопасность. У Франции был Наполеон. Но не следовало забывать, — повторял нам отец, — что у нас — Веллингтон. Вот так мы ожидали великой битвы — незабываемого события нашей истории.
Я навсегда запомню тот день, когда пришло известие о победе Веллингтона при Ватерлоо, покончившей с Наполеоном раз и навсегда. С этих пор мы могли спать спокойно.
Что за дни были после той исторической битвы! Повсюду царила радость: праздничные костры, танцы на улицах… Ватерлоо! Это слово вписано золотыми буквами в историю нашей страны, а человек, сделавший эту победу возможной, стал национальным героем. Я вспоминала, как народ вез его карету от Вестминстерского моста до Гамильтонплейс. Это ничто в сравнении с тем, какой прием ожидал его теперь.
Веллингтон был могущественным герцогом, великим сыном Англии, спасителем, освободившим Европу от тирана. Ему пели хвалу и в роскошных поместьях, и в бедных хижинах. На обеденных столах разыгрывали эту великую битву, и наша семья не была исключением. Сколько раз я видела перечницы, солонки и столовую посуду, изображавшие поле под Ватерлоо. «Вот здесь Наполеон, а вот здесь Веллингтон… Наполеон решил прикончить англичан до того, как подоспеет Блюхер. Веллингтон решил держаться до последнего… вот здесь, пока они не подойдут. И уж какие атаки им пришлось выдерживать! Ну, а во второй половине дня появились пруссаки. Вот отсюда они подходили. Для Наполеона это означало конец. Наполеон бежит в Париж. Ему конец! Конец мечты…»
105 
